Книга Аномалия - Наталья Юнина

когда я у тебя ночую.

– Ну, не так уж ты часто у меня ночуешь.

– Вообще-то уже шесть раз.

– Ты что считаешь? – вот, блин, дура.

– Нет, конечно. Просто навскидку сказала. В общем, я хочу свою полку.

– Ты не приборзела ли, деточка? Две недели, а ты уже требуешь полку? А через два месяца что? Свадьба?

– Господь с тобой, какая свадьба в середине октября? Дожди, слякоть, серость. Ты же нарочно скинешь меня в лужу, когда будет фотография, где ты берешь меня на руки. Да и, согласно поверьям, женитьба в октябре – обещает тяжелую семейную жизнь. Так что никакого октября.

Был бы в руке телефон, обязательно бы запечатлела сей момент на память. Выражение лица у Потапова – говорящее. Напряг, испуг и недоумение. Прелестно.

– Расслабьте булки, Сергей Александрович. Мне для свадьбы подходит только август.

– Потому что сейчас август?

– Потому что женитьба в августе – это любовь на все время супружества. А мне для свадьбы нужно выбрать место, платье и прочее. На это точно нужно больше двух недель. Так что выдыхай, можешь трепыхаться аж целый год до следующего августа. Ну а если ты выведешь меня из себя раньше, для свадьбы у меня есть ноябрь. Жениться в ноябре – к богатству. Выйду замуж за Вадима и буду купаться в деньгах, – я ожидала какой-нибудь колкости в ответ, но уж точно не того, что Сережа поднесет к моему рту кусок мяса.

– На, займи уже чем-нибудь рот.

– Ай! Ну горячий же! Губы обжег!

– До свадьбы в ноябре заживет.

– Ну ты и гад, Сережа!

Гад не гад, а мясо, несмотря на то что очень горячее, безумно вкусное и мягкое. Кажется, это лучшее, что я ела в своей жизни. Жевать не получается потому что я его тупо проглатываю от того, что тороплюсь.

– Мамочки, ничего вкуснее в жизни не ела. Ты прирожденный повар, – хватаю очередной кусок, пытаясь не захлебнуться в слюнях.

– Не то, что некоторые особы, готовящие торт.

– Ты до конца жизни мне его будешь припоминать?

– До ноября.

– Скотина ты все-таки, Потапов.

– Жуй уже молча, писькатареанка.

И хотела бы сказать какую-нибудь колкость в ответ, но, когда до меня доходит, что я сейчас делаю, все, на что я способна – это выпучить глаза, смотря на руку с очередным куском мяса. Блин, это ж реально мясо! Если курицу я слопала во время болезни из-за безысходности от отсутствия еды, а колбасу по пьяни, то это-то на трезвую и здоровую голову.

Отлично, столько времени держаться, чтобы сорваться как оголодавшая бездомная собака на шашлык! Ладно, может пронесет и я не умру от рака.

– Мясо точно не приводит к онкологии?

– Ты не умрешь от нее, не волнуйся.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что тебя погубит твой язык и упрямство.

– Не дождешься. Кстати, ты не забыл, что Вселенная все слышит?

– Забудешь тут.

– Так вот, она все слышит. Как ты там сказал: а через два месяца что? Свадьба? Ну так вот, она тебя услышала. Бойся, Сереженька.

– Деточка, если память мне не изменяет, октябрь – к тяжелой семейной жизни.

– А ведь все сходится, Сереженька. У нас с самого начала капец как все тяжеленько.

– Я тебя прошу, жуй молча, – как всегда ворчливо произносит Потапов, снимая с шампура последний кусок мяса.

– Не дождешься. Не хотите ли вы, сударь, покушанькать? – протягиваю кусок мяса ко рту. – Я имела в виду покушать, – ах, какое блаженство – бесить Потапова. – Ой, кушать. Кушать не хотите, сударь?

– Беги, сударыня. Беги.

– Что-что? Простите, не расслышала?

– Беги.

И ладно бы, как всегда, пошутил, так ведь нет же. Вроде бы знакомы всего ничего, чуть больше месяца, а я по глазам понимаю – не шутит. И вот ведь дура, ведусь и срываюсь с места. И нет, чтобы как нормальные девушки в лес, где можно быть поваленной на землю со всеми вытекающими приятными последствиями. А я за каким-то лешим вбегаю в воду в платье.

Глава 33

Глава 33

Благо, плавать я умею хорошо. По крайней мере, мне так казалось до тех пор, пока Сережа не схватил меня за ногу. Вот чего-чего, но такого я не ожидала. От того, что он резко дергает меня на себя, я глотаю наверняка грязную воду.

– Ты смертник, что ли?! Я же могла захлебнуться.

– Ну раз с тобой связался – тогда да, безусловно смертник.

– Гад!

– Ну раз я такой гад, не подскажешь мне, сударыня, какого хрена, ты меня уже не только обняла, но и обвила ногами?

Блин, а ведь правда. Когда я только успела?

– Оно само. Это инстинкт самосохранения. Боюсь утонуть, – ляпаю первое, что приходит на ум.

– Не ты ли мне говорила, что прекрасно плаваешь? – трындец, он еще и слушает, что ему говорят.

– Не помню такого.

– А что помнишь?

– То, что из-за тебя я намочила платье.

– Надо было его сразу снять, учитывая, что на тебе купальник.

– Я просто решила сделать тебе приятно. То есть не сразу раздражать. В нем попа слишком открыта.

– Я в курсе. Учитывая, что мы одни, могла и показать. Сейчас я ее пальпирую, кстати.

– Точно. А я думаю, что за пиявки присосались к моей пятой точке.

– Сказал бы я, кто здесь пиявка.

На каком-то интуитивном уровне чувствую, что сейчас поцелует. И мне бы этого очень хотелось, но надо стоять на своем. Уворачиваюсь, как только его губы касаются моих.

– Я же сказала, что после сигарет меня не целовать.

– Да ты много что говоришь.

– Как и ты.

Ухватив меня за подбородок, этот гад все же целует меня, проталкивая свой наглый язык мой рот. А я…а я…ведусь на это. Когда я успела стать такой зависимой слабачкой?

– Так не пойдет. Я не буду это делать в грязной воде.

– Я тоже. Жуть как неудобно.

– У тебя вообще-то стояк.

– Я в курсе.

– И на суше я тоже тебе не дам. Только в квартире.

– Или на траве.

– Да прям щас.

Боже, ну почему мне так нравится, когда этот гад улыбается? Не