Книга Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев

же!

— Это не маска. Можешь потрогать.

Он с готовностью протянул руку. Секунду помедлив, Орелик хищно ухмыльнулась.

— Не маска, говоришь? — И молниеносно сжала пальцы на тыльной стороне предплечья.

Мужчина взвыл, отдёрнул руку, уставился на багровеющее пятно.

— Эй, щипаться не договаривались!

— Скажи ещё, что тебе больно!

— Естественно. Попробуй себя так ущипни.

— Но это тело не может быть настоящим! Минуты не прошло, как ты был… была… Послушай, как к тебе обращаться? Ты мужского пола или женского?

— Какого угодно. — Мужчина аккуратно слизнул синяк, возвращая руке первоначальный вид. — Твои представления о взаимосвязи мира чувственного и мира вещественного несколько… поверхностны. Всё значительно сложнее.

— Вот как? Ну, раз ты такой могущественный…

Орелик замолкла, готовясь загадать желание. Но Джуга опередил, отрицательно покачал головой.

— Я не могу вернуть тебя на родную планету. И оживить твоих погибших друзей не могу. Для этого моей силы недостаточно.

Русана прикусила язык. Конечно, это были её самые заветные желания, ртаари угадал.

— Что же ты тогда можешь сделать? Для меня?

Мужчина помедлил. Затем улыбнулся, чуть-чуть, одними кончиками губ. И протянул руку.

— Вот это. Для тебя.

Пальцы бережно держали маленький розово-синий цветок. Аквитанский ирис, абсолютно невозможный в этом мире.

Поколебавшись, Русана приняла цветок, поднесла к лицу. Тонкий, немного пряный аромат подтвердил — настоящий ирис. И океан в двух шагах, хоть всего несколько минут назад была от него за сотни километров, настоящий. И добрая улыбка в серых глазах — настоящая?

— До сих пор жалеешь, что приняла моё приглашение?

Орелик не спешила с ответом. Несколько минут придирчиво осматривала спутника. Улыбнувшись, пожала плечами:

— Пока не решила. Посмотрю, как ты будешь себя вести. В каком обличье ты явишься следующий раз?

Мужчина обвёл себя взглядом.

— Кажется, этот образ удачно получился. Мне нравится. А тебе?

Он спросил это так озабоченно, что Русана не удержавшись, прыснула. Тут же дерзко вздёрнула подбородок.

— Мне без разницы, как ты выглядишь!

На плечо упала капля из ползущей с запада тучи. Капля была прохладной, да и со стороны океана тянуло свежестью. Орелик поёжилась.

— А назад как мы добираться будем, господин бог?

Отвечать Джуга не стал. Миг, и мир вокруг утонул в белом мареве. Ещё один — за мраморными колоннами открылась успевшая стать родной комната. Но внешность Джуга не изменилась. Он насмешливо помахал рукой:

— Ещё увидимся!

Глава 22. Д’арше и д’айри

Время скользило мимо небесного дворца, не оставляя следов. Лишь выбираясь на очередную прогулку, Русана видела, как лето постепенно сменяет весну. Она больше не скучала — весь Кхарит был в её распоряжение. Провожатых не требовалось, чце-ригхтоэ’ох подчинялся ей, как и любому из своих обитателей. Первое время она делала шаг сквозь белое марево с замиранием сердца. Но потом бестелесный полёт стал казаться не большим волшебством, чем гиперпрыжок. Несомненно, ртаари владели силами и энергиями, неизвестными человечеству. Их цивилизация смогла проникнуть в то, что земная наука давно обозвала мистикой и презрительно отбросила в сторону. И каждый раз Русана давала себе слово расспросить об этом Джуга.

Но странно, стоило ему появиться, как мысль эта улетучивалась, и говорили они совсем о другом. О том, как пахнет воздух после грозы, как блестят капли утренней росы на траве, сколько цветов у радуги… той, что отражается в глазах любимого.

Сахра на правах давней приятельницы донимала вопросом: «Тебе нравится Джуга?» Русана предпочитала посмеиваться в ответ. Как может нравиться существо из иного мира, абсолютно чужое и непонятное? Способное произвольно менять не только внешность, но и пол! Глупо даже думать о таком. Глупо и извращённо.

Однако, когда Джуга был рядом, воспринимать его инопланетным существом не получалось. Он был тем, кем она его видела: умным, красивым мужчиной. Решительным и нежным, сильным и ласковым. Ей нравилось слушать его голос, заглядывать в глаза, чувствовать свою руку в его руке.

Орелик не сразу заметила, что визиты девушек-орайре становятся всё реже. Что Тиркит вообще не появляется, а у Айрих часто видны тёмные круги вокруг глаз. Лишь когда Хефиз то ли заснула, то ли провалилась в обморок прямо посреди разговора, она поняла, в чём причина. Резко высказала Джуга всё, что думает о его «нежностях» и «ласках».

Ртаари не собирался оправдываться. Выслушал, кивнул.

— Я стараюсь беречь девочек, но сейчас не получается, энергии нужно больше, чем обычно. Слишком много забот.

— И чтобы отвлечься, отрываешься по полной? Эмоциональная разрядка, да?

— Всё не так, как ты думаешь. Эмоции — это и есть источник энергии. Любовь самая сильная из эмоций. В ней заложен потенциал, достаточный, чтобы создавать галактики. Мы научились использовать малую долю его, а вы даже не пытаетесь это делать, предпочитая слабые энергии вещественного мира. Поэтому я не могу научить тебя, чему хотел бы. И объяснить не могу. Это можно лишь ощутить.

Звучало, как красивые метафоры, но Орелик уже понимала, что это не метафоры. Знания о законах мироздания в неё вбивали с раннего детства. И вбили-таки, возвели стену, скрывающую это самое мироздание. Оставалось верить, что существуют другие знания и другие законы. Она не стала требовать объяснений. Лишь спросила, проглотив невесть откуда взявшийся комок в горле:

— Ты и меня… рассчитываешь использовать в качестве «источника энергии»?

Джуга покачал головой.

— Нет. Не могу, даже если бы захотел. Твой спектр эмоций смещён относительно моего. Пиковые частоты не совпадают.

— Тогда зачем я тебе?

— Ещё не знаю. Я иду дорогой предчувствий и ощущений.

— И что говорят тебе предчувствия?

Русана постаралась, чтобы вопрос звучал «между прочим», чтобы значимость ответа осталась незамеченной.

— Ты должна быть рядом со мной. Ты мне необходима.

Боже, как ей самой хотелось ступить на ту же дорогу! Зажмуриться, отбросить сомнения, забыть о том, кто такой на самом деле Джуга. И они станут просто мужчиной и женщиной. А дальше — всё будет легко. И нужно-то для этого всего-ничего, одно коротенькое слово — «люблю». Что мешает сказать ему: «Я люблю тебя, я хочу тебя», — а не рассуждать о спектре эмоций и пиковых частотах? Пусть это будет ложь, что из того? Это ведь только слово.

Но не в мире ртаари! Эмоции и чувства здесь реальнее, чем предметы, поэтому Джуга был честен с ней. И ей следовало поступать так же.