Книга Смерть в пионерском галстуке - Екатерина Анатольевна Горбунова

бы кто-то твой дневник прочитал?

Кошкина фыркнула, угрожающе прошипела, сузив глаза:

– Да пусть бы только рискнул.

И все почему-то рассмеялись. Только Славик так и не проснулся. Наверное, сегодня ему было страшнее, чем остальным, когда он оказался совсем один в плену у странных незнакомых людей. Но он все равно хорошо держался, даже ни разу не пожаловался. Еще и про стекло первым сообразил.

– А Николай Васильевич, – опять вспомнил Рыжий. – Почему он отсюда не уехал, когда лагерь закрыли? Сторожем остался. Специально?

– Специально, – подтвердил Сэм. – Боялся, что все повторится. Он же считал себя виноватым, что за детьми недосмотрел. Ну и я предполагал, что отец не успокоится, попробует еще раз, когда цикл завершится. Поэтому мы с Николаем Васильевичем постоянно на связи были. И когда он заметил неладное, мне позвонил. Я и приехал. Просто лишний раз старался не отсвечивать. А про него, похоже, догадались, что он собирается вмешаться.

– Потому и убили? – тихонько предположил Киселев, и Сэм пожал плечами, ответил честно:

– Я не знаю, что там точно случилось. Скорее всего.

Стоило ему договорить и замолчать, в комнате повисла тишина, не так чтобы напряженная, но угрюмая и давящая. И Рыжий поторопился ее разрушить, с нарочитой бодростью произнес:

– А так-то ничего поход получился.

– Макс! – возмущенно выпалила Валя. – Ты совсем уже идиот!

Но Рыжий не обиделся и не смутился.

– Давайте еще раз сходим, – предложил как ни в чем не бывало. – Только уже по-нормальному. – И добавил многозначительно: – Все. – Бросив красноречивый взгляд на Сэма и Настю.

Силантьева даже комментировать не стала, поджала губы, демонстративно отвернулась в сторону. А Рыжий обратился к Кошкиной, которую его идея, похоже, ничуть не напрягла и не удивила:

– Ян, ты как?

– Только давай сначала до дома доберемся, – категорично вывела она.

– А потом в городе встретимся, – добавила Соня.

– Ты… – глянул на нее Рыжий, замолчал, свел брови, но потом, словно в воду ледяную нырнул, все-таки высказал на одном дыхании: – Дашь мне свой номер?

А Настя опять смотрела на Сэма. Ей это нравилось и очень хотелось как следует изучить и запомнить каждую его черточку.

Нет, не перед расставанием. Еще чего? Просто чтобы знать. Потому что расставаться с ним она больше не собиралась.

Она запустила руку в карман, нащупала камушек-талисман, вытащила его, выставила перед собой на раскрытой ладони.

– А он как в деревне оказался?

– Случайно оставил, – раскаянно пояснил Сэм.

Настя подумала всего мгновение, а потом протянула к нему ладонь:

– Тогда на, забирай. Он же теперь твой.

И Сэм тоже не стал раздумывать, а уж тем более возражать и отказываться, накрыл ее ладонь своей – теплой, большой, надежной – и не торопился убирать.

А на востоке где-то далеко-далеко у самого горизонта потихоньку занимался рассвет. Лес спал, наполненный покоем и тишиной, а на скалах над рекой чуть заметно покачивались от ветра три высоких сосны. И кроме них, не оказалось других свидетелей тому, как над землей появилось мерцающее облако, проплыло, будто указывая путь, вспыхнуло еще ярче и исчезло без следа. Самая короткая и самая таинственная ночь в году подходила к концу.

Примечания

1

Ритуальный нож, применяемый в обрядах для аккумулирования и хранения энергии и начертания магических символов.