Книга Бездушный 5 - Михаил Владимирович Баковец

человек с моими габаритами.

В проделанное отверстие была сброшена бухта прочной тонкой верёвки, таскаемой мной в инвентаре. Её конец был крепко-накрепко закреплён в кабине лифта. Первым по ней в темноту шахты скользнул бибизьян. Пет смог спуститься на всю её длину и так и не достиг дна. По мере спуска он присылал мне образы точек, где должна была останавливаться кабина лифта. И вот тут появилась первая проблема: я не знал какая из них мне нужна. Пришлось спускаться самому и прорубать отверстия в прочных дверях. После третьей попытки мне улыбнулась удача и нужный коридор был найден. В дальнейшем этим способом наша тройка пользовалась на всём пути до конечной цели. В какой-то мере нам повезло, что мы спускались с верхнего яруса к нижнему. если бы нужно было подниматься на верёвках, то спасение фаркрасцев затянулось бы в несколько раз. По пути, когда наткнулись на очередные аккуратные стеллажи-завалы из каталок, мы прихватили две самых подходящих. Сорвали с них манипуляторы и черепа, исполняющие роль главного процессора, обильно смазали колёса жиром из своих продуктовых запасов. Они нам пригодятся, чтобы вывезти бесчувственных людей до первого лифтового колодца. Каталками занялись девушки. Они скинули маскировку. Всё равно та не растягивалась на устройства. Заодно экономили внутреннюю энергию из одного из сосредоточий. В скрыте оставался только я один.

Когда мы оказались в первом зале с клетками, полными трупов, вдруг заметил кое-что выбивающееся из общей картины. Пленница, та самая ламия чуть-чуть изменила своё положение тела. Осмотрев прочих ещё живых узников и убедившись, что те оставались в прежнем положении, я вернулся к полузмее. С минуту стоял рядом, наблюдая за ней, но так и не увидел, чтобы у той дрогнули хотя бы веки. Кстати, лицо у неё было очень милым. Прямо скажу — красивым. Вот только всё остальное… непривычно вытянутый женский торс с двумя парами рук да многометровый змеиный хвост непривычно били по восприятию, вызывая подсознательную тревогу. Понаблюдав ещё немного за пленницей, я заторопился за своими спутницами.

Наконец, мы добрались до клеток, где сидели наши земляки.

— Будем ломать или ты сможешь их открыть своими талантами? — спросила у меня Кира.

— Ломать, — ответил я. — Не могу их открыть, наверное, замки на клетках кустарные и под мои таланты не подходят, как двери в коридорах и лифтах.

Деструкция и здесь показала себя на высшем уровне. Толстые прутья решёток и прозрачные полимерные заслонки с отверстиями быстро ломались боевой способности. Полностью выламывать я не стал. Наоборот, проделывал отверстия так, чтобы не затрагивать края прутьев или заслонок, утопающих в стенках. Это на тот случай, чтобы не потревожить сигнализацию нарушения периметра, если таковая тут имелась.

Проделав проход, я забирался внутрь, брал на руки бесчувственное тело, выбирался наружу и укладывал то на каталку. После чего повторял процедуру с новой клеткой. на каждую каталку уместилось по четыре человека. Об их комфорте мы думали в самую последнюю очередь. Важнее было расположить их так, чтобы они не падали на пол и не мешали перемещать транспортное средство. Забрав восемь человек, наша команда двинулась в обратный путь. А вот дальше начались серьёзные трудности. Было очень тяжело поднимать людей без сознания на верёвках через проломы в лифтовых кабинках. На это мы потратили времени в пять раз больше, чем на собственный подъём.

Когда мы вернулись в зал с заклиненным «франкенштейном» на колёсиках, то с облегчением увидели, что обстановка там не изменилась. Лапы-манипуляторы всё также бестолково месили воздух, не стронув каталку ни на сантиметр. Бесчувственные разведчики тоже никуда не делись и с виду никто из них не поменял своего положения.

Разложив рядом с ними спасённых, мы с девушками направились обратно. Нас ждали остальные узники. В итоге мы забрали всех живых людей, знакомых и нет, в том числе крайне подозрительных. Времени на спасательную миссию ушло столько, что страшно сказать. Мы втроём бродили по местному подземелью меньше, чем возились со спасением людей, поднимая тех всего на несколько ярусов и проходя не так чтобы и много расстояния по коридорам и залам.

В последний рейс я задержался рядом с клеткой с ламией. Меня она видеть не могла благодаря мощной маскировке. Только Киру с Варгой, занятый переносом двух людей на каталки из соседних клеток. То, что змееженщина единственная в сознании я понял после второго рейса. её тело в камере в очередной раз едва заметно поменяло положение. Будь клетка попросторнее, то все движения пленницы остались бы незамеченными. Но в тесноте да на фоне десятков отверстий в прозрачной полимерной двери смещение даже на пару сантиметров сразу же бросалось в глаза при внимательном осмотре.

И вот я дождался того мига, когда ламия себя полностью выдала. Это случилось в тот момент, когда мои помощницы неспешно покатили каталки с бесчувственными пленниками в сторону выхода из зала. Она бесшумно приподняла человеческий торс над кольцами змеиного тела и посмотрела вслед девушкам.

— Интересно? — тихо спросил я, выйдя из скрыта.

Та резко вздрогнула и молниеносно развернулась в мою сторону. На меня уставилась пару глаз с янтарно-оранжевой радужкой и крупными вертикальными зрачками.

— Кто вы? — шепотом спросила она.

— Случайные прохожие. А ты?

Во взгляде незнакомки на миг мелькнула лёгкая злость. Даже скорее раздражение.

— Я Магда. Состояла в отряде Скроле́ры Рогатой. До попадания в это страшное место мы работали в Шиде и его окрестностях. Потом приняли предложение одного из кланов провести глубокую разведку местности далеко на юге от Пояса. А там… здесь, значит, ошиблись и попали в ловушку, — практически без паузы произнесла она. Затем пару секунд помолчала и спросила. — Вы мне поможете?

— Если не обманула, то поможем. Только не прямо сейчас, сперва спасём тех, кого знаем.

— Тех, кого провезли мимо меня, вы знаете всех?

Что-то в её тоне заставило напрячься.

— Нет. Но они тоже люди, как мы.

— Не все, — эти два слова она сказала таким тоном, что стало ясно, что за дальнейшую информацию ламия потребует плату. И не нужно сильно ломать голову над тем, какой она будет.

— Ясно, — сказал я. — Магда, я