Книга Потолок одного героя - Иван Поляков

готовить, они выходили… Не знаю уж как она до этого дошла».

Селяне в тот же день отказались от мяса и рыбы.

И мост разобрали.

На некоторое время это помогло.

— Да никакого мяса приготовить невозможно! И всё равно они приходят. Мы выпускаем овцу или телёнка. Они дерут… и уходят… Но у нас же нет столько! Ещё месяц, два и… и нам придётся…

Гулкий и очень долгий удар.

— Понятно… Но сейчас ведь день… так почему вы сейчас нас пускать не хотели?

Ещё не отошедший от рассказа, староста моргнул. Поморщившись, он отмахнулся от шторы. Глянул мельком на леса. И отвернулся.

— Люди напуганы.

— Да, я заметил.

Век по-прежнему кашлял.

Шагая очень тяжело, великан теперь неспешно брёл у подножия церквушки. Он по широкой дуге обошёл наваленный битый кирпич и скрылся за парой яблонь слева. Див снова занял место за столом. Он как будто почувствовал себя уверенней, когда локти упёрлись в бумаги.

Сцепив кисти в замок, мужчина пару раз ударил, провёл ногтями по щеке. Борода его захрустела.

— Не верю, что вы пришли нас спасать, — наконец проговорил мужчина серьёзно. — Сложилось как сложилось, но… ястреб меня забери! Я не верю, что ради какого-то посёлка сюда явился тран!

Колокол.

— Да. Я пришёл договориться с Вашим огром.

Мелкий перезвон. Пыл поморщился.

— … И вы надеетесь его найти? В самом деле?

— У нас очень хороший план!

Жилет на груди мужчины натянулся и распрямился, пойдя заметными, чуть пыльными складками.

— Ясно… — Див снова обратил внимание на длинный, очень длинный зуб. — Понятно… А что насчёт нас?

— Вы сказали, что их по меньшей мере трое… Я думаю выматывать каждого отдельно и забить. Возможно, имеет смысл расставить ловушки. Вы пробовали?

— Башмаки… Ничего не выходило.

Я чуть поправил длинный зуб у руки старосты. Так, чтобы он лежал параллельно книге.

Оправился, чтобы показаться в лучшем виде, и обошёл широкий стол.

— Пока что на этом всё… Думаю, мне следует передать ваши слова товарищам.

— Да. Это разумно.

— Удачи вам.

— Удачи.

Развернувшись, я прошёл к пологой лестнице.

— У вас… след копыта на спине, — заметил Див совершенно ровным голосом.

— Спасибо.

Лестница была действительно крутой, так что спускался я задом наперёд. Сапоги беспощадно ёрзали, а в голове царила удручающая тьма.

«Ястреб!»

Не встретив никого, я вышел на улицу. Ещё раз посмотрел на зеленеющие, необыкновенно живые яблони, на леса, которые стояли, видимо, уже не первый год, и снял сюртук. Между лопаток в самом деле был заметен след.

«К ястребу под хвост!»

Свернув от озерца направо, по широкому кругу я обошёл колокольню. Заметил великана. Век всё также не мог зайти и, стоя перед чьим-то порогом, он что-то мерно, неспешно жевал. Холод внезапно коснулся спины. Я огляделся — но улица была почти пуста. Какой-то мужчина работал молотком во дворе. И очень худая женщина, ухватясь двумя руками, тащила большое ведро с водою.

Парило.

Гратц, когда я, наконец, подошёл, обнаружил себя на приступке. Он сидел, поджав костистые ноги, и смотрел на пегих куриц. Какой-то белобрысый мальчишка сидел рядом с ним и с чрезвычайно сосредоточенным видом плёл лозу.

Орудие его труда привлекло моё вниманье: коготь. С целое предплечье длинной он был приплюснутым с торцов и слегка изогнутым. Сильно напоминал «артефакт» в доме волшебника.

Наёмница показалась в дверном проёме. Уже без плаща она выглядела… лучше. Девушка аккуратно переступила через наваленные тряпки. Опрокинула корыто.

— Ну что там?

Солидно, строго и коротко. Точно так же она бы сама спросила.

Ответом послужил бесцветный, но очень резкий взгляд.

Гратц курил. Втянув через пару полусогнутых пальцев, он кашлянул дымом. Сопнул и сплюнул. Без особого вдохновенья стражник взглянул на свежескрученную козью ножку.

— Жить-то мальчонка будет… Но без ноги.

Эль пару раз ударила корытом о стену. Она отбросила сырую тряпку. Вытерла щеку и подбородком указала на тёмную дверь. Гратц поморщился. Стражник в последний раз втянул вонючий дым. Выдохнув носом, он щелчком расправился с окурком.

Мокрые пальцы заметно дрожали.

Морщины на высоком лбу.

— Ты здесь посидишь?.. Или поможешь?

— Я полагаю, у меня нет никаких необходимых навыков. На месте я буду вам только мешать, а это определённо не лучшее участие из возможных… Я попросил бы дать Вас пару уроков, но, полагаю, времени на это уже не осталось… Куда разумнее мне будет не вмешиваться.

В наступающем сумраке тощая женщина пыталась загнать кур. Как видно, одна пропала, и селянка всё пыталась её отыскать. Издавала гортанный, очень странный для уха горожанина возглас.

Великан молчал, а мальчишка всё ещё пытался продолжать свою работу.

Ощущая прохладное дуновение вечера, я смотрел на яркое поле богов.

XV (+ рис.)

В посёлке ничего не переменилось. Ни в тот вечер, ни в последующий.

Всё как будто было нормально.

Нас будил далёкий, но очень резкий и с неприятной хрипотцою петушиный голос. Очень тучная женщина приходила за сеном для телёнка, а где-то спустя полчаса, она же приносила «заф-страк».

Целые сутки мы (то есть мы с бывшим стражником) всё больше спали, пили много воды и ели. Стражник постоянно, постоянно курил. Поселили нас в сарае, так что это было довольно опасно.

Пришёл новый день — и снова наступило утро.

Меня разбудил петух, а я уже разбудил Гратца. Ещё до завтрака я отправил его «разбираться с народом». Я довольно долго стоял, а после сидел у входа, наблюдая за его растерянной фигурой. Наконец, мужчина куда-то ушёл.

Я лёг на сено.

И сразу же уснул.

Женщина дёрнула меня за плечо. Пошлёпала вопросительно губами и указала на кашу.

Почему-то есть мне не хотелось. Я проглотил, но через силу. Прожевал и вышел во двор. Посмотрел на своё новое жилище. Удивился в который раз щедрости Дива: это был его личный сарай и «пока ещё» его личное сено.

Плечо моё дёрнулось.

«…»

Было тихо, и вокруг решительно никого не было видно. Смотреть мне было не на что. И думать совсем не хотелось.

Вдохнув звонко носом, я руки упёр в бока. Попытался сделать пару «смешных» шагов, которыми наёмница дорогой развлекала ребятишек. Спустя всего мгновенье, я оказался на земле.

Я встал. И попробовал снова. В этот раз у меня получилось. Необычно бодро, почти с воодушевленьем я «доприседал» до конца двора. Развернулся…