Книга Выходное пособие - Лин Ма

точки ноль продавец фруктов выкрикивал слова на неведомом языке, нахваливая почерневшие бананы. Перед Gristedes пожилая дама в ночной рубашке толкала туда и сюда тележку с едой. Пара бездомных подростков в Томпкинс-сквер-парке трясла кружками, выпрашивая мелочь у несуществующих прохожих. Я почти не фотографировала зараженных для «Нью-Йоркского призрака», потому что мне казалось невежливым снимать их без согласия, а дать его они никак не могли.

Но было одно исключение. Я шла по Пятой авеню, торопясь успеть вернуться в офис до темноты. Когда я проходила мимо головного магазина Juicy Couture, то заметила, что он выглядит так пристойно, что на секунду мне показалось, что он работает. Многие магазины были разграблены, а этот странным образом остался нетронутым. Не просто нетронутым, а безупречным. Он был как запечатанная стеклянная капсула времени. Велюровые и махровые спортивные костюмы были разложены на полках по цветам, как леденцовая радуга.

Я заметила движение внутри. Это была продавщица, которая складывала и перекладывала пастельные рубашки поло. Она хорошо справлялась со своей работой, несмотря на болезнь. Ослепительно сияли солнечные очки. Сумочки были со вкусом расставлены по модели и по цвету.

Так что у меня получился пост с тридцатисекундным видео, на котором эта дама складывала футболки. Я снимала на расстоянии, потому что не хотела, чтобы видео было слишком выразительным. У нее отсутствовала нижняя челюсть. Но то, как она складывала каждую вещь, ее экономные, равномерные движения создавали ощущение покоя и легкости.

Это был самый популярный пост «Нью-Йоркского призрака», но и самый противоречивый. Я испытывала по отношению к нему сложные чувства. Некоторые читатели выражали сожаление и беспокоились о моей безопасности. Они рассказывали о своей обстановке — как их страны прекратили почти весь импорт и запретили въезд из-за рубежа, чтобы остановить распространение лихорадки. Они жалели, что не могут пригласить меня к себе.

Другие обвиняли меня в том, что я упиваюсь катастрофой. Они спрашивали, почему я не уехала из Нью-Йорка, что́ заставляло меня делать все это.

«Откуда мы знаем, — писал какой-то скептик, — что вы сами не заражены?»

Однажды утром я так долго ждала автобус, что в конце концов позвонила в службу такси. Включилась запись, из которой я узнала прямые номера десятка таксистов, которые еще работали. Я вслушивалась в их имена, надеясь, что среди них есть женщина, но там были только мужчины. Наконец я позвонила по последнему номеру. Где-то через час перед моим домом остановилось такси.

Я залезла на заднее сиденье, пытаясь не смотреть на водителя. Учитывая, что полиция теперь почти не работала, я старалась по мере возможности не оставаться наедине с мужчинами. Мы ехали в тишине мимо заколоченных магазинов, мимо заросшего сада, откуда я таскала овощи, мимо разнообразных торговых автоматов, которые администрация Бруклина поставила, чтобы раздавать сухие пайки, мимо библиотеки, куда я так и не сдала книжки. Мы проехали под эстакадой метро — рельсы побелели от голубиного помета и перьев.

— Хороший денек сегодня, — наконец нарушил он тишину.

Я посмотрела в зеркало заднего вида и поймала его взгляд. Это был немолодой латиноамериканец, на маске которого были картинки из «Симпсонов». Я как-то успокоилась.

Я опустила маску.

— Да, хорошая погода, — отозвалась я осторожно. Ведь солнце сияло на моих руках, деревья стали бурыми, багряными и шафрановыми, и хотя стояла осень, воздух был теплым и благоухающим.

— Вы не возражаете, если мы поедем через Бруклинский мост? Вильямсбургский ближе, но я слышал, что город его закрыл. Они не собираются поддерживать его в рабочем состоянии.

Я кивнула.

— Давайте. Делайте так, как считаете нужным.

— Я думаю, что раз так, то сохранять нужно именно Бруклинский мост, — сказал он, скорее сам себе.

— У вас еще много пассажиров из Бруклина? — вежливо поинтересовалась я, подумав, что «Нью-Йоркский призрак» может написать о такси.

— Честно говоря, не очень. Сегодня вы моя первая пассажирка. Но иногда, особенно в такие хорошие дни, я все равно сажусь в машину. Нельзя упускать такую красоту. Я езжу с открытыми окнами, смотрю на город. Бензин дорогой, но водителям такси полагается субсидия, и, знаете, не так все плохо. Надо же что-то делать, правда?

— Да, я люблю ходить по городу и фотографировать, — согласилась я. — А потом публикую фотографии в своем блоге.

— А как он называется? Может, я как-нибудь на него зайду.

— «Нью-Йоркский призрак». В основном просто…

Он обернулся.

— Ну надо же. Я его читал. — Он повернулся обратно. — Правильно, что вы это делаете, держите людей в курсе. Вы пишете о таких местах, о которых бы я и не подумал. Вот, например, метро. Даже спрашивать не хочу, как вы туда попали.

Мы проехали по Бруклинскому мосту, величественному и сияющему на солнце. До меня вдруг дошло, что за все то время, что я жила в Нью-Йорке, я ни разу не прошла по нему и даже не проехала — ни на велосипеде, ни на машине. Как это вообще возможно?

— Из-за вашего блога я стал еще больше ценить Нью-Йорк. И я вам сейчас расскажу. Я только что, на прошлой неделе, вернулся из Массачусетса. У меня там двоюродный брат. Он входит в группу — они называют себя колонией, ну да дело не в названии, — и они поселились в таком заброшенном богатом старом доме. Выращивают овощи, рисуют и поют песни у костра. Я должен был жить с ними.

— Хм. Отчего же вы вернулись?

— Я им не понравился! — он разразился смехом. — Нет, я что хочу сказать — я всю жизнь прожил в Нью-Йорке. Я жил в Испанском Гарлеме, в Морнингсайде, в Бронксе. Это мой дом. Что мне там делать, под парусом ходить у Мартас-Винъярда? — Он снова засмеялся, на этот раз с некоторым смущением. — И потом, раз все белые наконец-то покинули Нью-Йорк, черта с два я теперь уеду.

Я улыбнулась.

— Вам нужно написать в вашем блоге о том, что Нью-Йорк принадлежит иммигрантам, как раньше, когда он был воротами для иностранцев. В таком историческом ключе, знаете ли.

— Я хотела написать про остров Эллис, но паромы туда уже не ходят.

— Ну, я думаю, удивляться не приходится. Туристического бизнеса больше нет. Здесь остались только глубокие старики, зараженные и случайные одиночки вроде нас. Ну, я так думаю, прошу прощения, — он посмотрел на меня в зеркало заднего вида, — если я ошибаюсь на ваш счет.

— Здесь не так плохо для того, кто может оставаться в одиночестве, — подтвердила я.

Некоторое время мы ехали в тишине. Когда мы добрались до деловых кварталов, он сказал:

— Кое-что мне нравится в деловой части Манхэттена. Иногда я приезжаю сюда, чтобы напомнить