Книга Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу - Бет Шапиро

степного кота, а одна домашняя корова родила здорового клонированного детеныша гаура. Эти эксперименты доказали то, что ученые подозревали с самого начала: чем дальше родство между двумя видами, задействованными в межвидовом клонировании, тем ниже вероятность успеха на каждой стадии процесса клонирования. На сегодняшний день самые дальние родственники, участвовавшие в успешном эксперименте по межвидовому клонированию, – это одногорбый и двугорбый верблюды (дромадер и бактриан), чьи эволюционные пути разошлись около четырех миллионов лет назад. Несмотря на такой долгий эволюционный срок, в 2017 году домашняя одногорбая верблюдица родила клонированного двугорбого верблюжонка. Это очень перспективно как для двугорбых верблюдов (они едва ли не первые в списке крупных млекопитающих, находящихся под угрозой исчезновения), так и для сохранения природы в целом, – ведь само это событие подчеркивает, насколько продвинулись технологии клонирования и как расширился диапазон видов, которые вполне может спасти такими методами. В 2003 году самочка пиренейского горного козла родилась через три года после того, как ее вид вымер. За четыре года до этого группа под руководством Альберто Фернандес-Ариаса, который сейчас возглавляет Министерство охоты, рыболовства и заболоченных территорий испанской автономии Арагон, собрал клетки Селии, последней особи пиренейского горного козла, и подверг их мгновенной заморозке, чтобы не повредить ДНК. Затем Фернандес-Ариас и его коллеги несколько лет разрабатывали стратегию возрождения горного козла. Они попытались забрать яйцеклетки для клонирования клеток Селии у других диких горных коз, но дикие животные не привыкли к людям и отлично умеют убегать, так что эксперимент провалился. К счастью, забрать яйцеклетки домашних коз оказалось проще. Ученые вместо ДНК домашней козы ввели в яйцеклетки ДНК замороженных соматических клеток Селии, после чего 57 трансформированных яйцеклеток имплантировали суррогатным матерям. Эти клетки были гибридами домашней козы и пиренейского горного козла. Семь эмбрионов прижились, и одна самка родилась живой. Увы, у клонированной самочки оказалась врожденная аномалия легких, вызванная, вероятно, сложностями процесса клонирования, и она умерла, не прожив и нескольких минут. Попытки возродить пиренейского горного козла из клеток Селии приостановлены, но эти клетки по-прежнему хранятся в замороженном виде.

Вероятно, когда-нибудь ученые смогут перекодировать геном слона в геном мамонта и клонировать эту клетку, подсадив ее маме-слонихе, однако воспрепятствовать возрождению мамонта может сам процесс развития. Клонированный мамонт, родившийся у матери-слонихи (или из искусственной матки, которую как решение проблемы клонирования слонов предпочитает Джордж Чёрч), вероятно, будет выглядеть как мамонт. Чуть ли не у каждого из нас среди знакомых есть идентичные близнецы, поэтому мы представляем себе, как сильно ДНК влияет на внешность. Но наши друзья-близнецы не взаимозаменяемы. У них разный жизненный опыт, разные стрессогенные факторы, разный рацион и разная среда… короче говоря, это абсолютно разные люди. Будет ли мамонтенок, прошедший слоновий путь внутриутробного развития, выращенный слонами, вскормленный слоновьим кормом и обладающий слоновьей микрофлорой кишечника, вести себя как мамонт – или все же как слон?

Это, разумеется, неважно, если наша конечная цель – создать слона с некоторыми чертами мамонта, а мы, вероятно, именно этого и хотим. Но если мы намерены создать мамонта, нам нужно воссоздать еще и всю среду обитания мамонта – с зачатия до смерти. А эта среда, увы, тоже вымерла.

Те же технологии, другие цели

Зачем нам вообще возрождать мамонтов? Кому-то, вроде моего сына-второклассника и его соучеников, просто хочется их увидеть. Кому-то хочется их изучать, одомашнивать, есть, охотиться на них. А вот Сергею Зимову, который вместе со своим сыном Никитой руководит заказником «Плейстоценовый парк» в Северо-Восточной Сибири, хочется, чтобы мамонты преобразили сибирскую экосистему и замедлили глобальное потепление.

Исследования Зимова показали, что при появлении крупных млекопитающих (а в Плейстоценовом парке живут привозные бизоны, овцебыки, лошади и северные олени) в регион вернулись травянистые равнины, которые когда-то были здесь очень распространены, а вечная мерзлота тает не так быстро. Если на первый взгляд это противоречит вашей интуиции, то задумайтесь, чем заняты эти животные. Они едят, испражняются и повсюду бродят. То есть рыхлят почву, удобряют ее навозом и распространяют семена. Зимой животные в поисках пищи в одних местах расчищают снег, оголяя землю и выставляя ее на арктический мороз, а в других, наоборот, утаптывают, создавая на поверхности почвы слой плотного льда. Сергей Зимов сообщает, что зимой температура почвы на тех участках парка, где есть животные, на 15–20 °C ниже, чем там, где животных нет. Значит, животные снижают темпы таяния вечной мерзлоты. Сейчас в арктической вечной мерзлоте заключено более 1400 гигатонн углерода (что почти в два раза больше количества углерода в сегодняшней атмосфере Земли), а значит, чем медленнее будет таять вечная мерзлота, тем медленнее будет расти доля парниковых газов в атмосфере.

Слоны – инженеры нашей экосистемы. Они производят 100 килограммов навоза ежедневно и преобразуют ландшафт, поскольку их стада уничтожают кусты и (как подсказал разрушитель карандашных пирамид) топчут деревья на своем пути. Мамонты, как предполагают отец и сын Зимовы, были такими же инженерами экосистемы. Поскольку пока играть эту роль в Плейстоценовом парке некому, младший Зимов ездит по его территории на старом советском танке, чтобы примять снег и повалить молодые деревца. Зимовы надеются, что группа Чёрча когда-нибудь добьется успеха и Плейстоценовый парк станет домом для стад диких мамонтов, которые будут делать свою работу по удержанию парниковых газов в вечной мерзлоте.

Я не могу подтвердить, что мамонты замедлят таяние вечной мерзлоты, и тем не менее резоны в пользу возрождения мамонтов, которые выдвигают Зимовы – создать устойчивую разнообразную популяцию диких животных, чтобы заменить утраченных исполнителей важной экологической роли и тем самым сохранить экосистему, – видятся мне самыми убедительными причинами для воскрешения мамонтов. Однако я не уверена, что для этого нужны именно мамонты, – может быть, ту же пользу принесут индийские слоны, которым при помощи генной инженерии придадут способность прекрасно себя чувствовать в Сибири? Иначе говоря, не стоит ли нам взять технологии генной инженерии, которые могли бы послужить для возрождения исчезнувших видов, и применить их с другой целью – с целью сохранить ту или иную среду обитания?

Биотехнологии во спасение (генетическое)

Рано утром 26 сентября 1981 года пес Джона и Люсиль Хогг по кличке Шеп с кем-то подрался. Схватка была краткой, а Шеп довольно часто с кем-нибудь дрался, поэтому Хогги не стали даже вставать с постели. Но выйдя утром на крыльцо, Джон обнаружил там результат этой драки – трупик какого-то зверька. Такого животного он еще никогда не видел. Его тельце было необычайно длинным, а черные лапки, черный кончик хвоста и черные кисточки на больших заостренных ушах оттеняли светлый мех. Кроме того, у зверька