Книга Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган

когда человек достигает определенного положения в обществе, он старается возвести вокруг себя заборы как в прямом, так и в переносном смысле, чтобы оградить свое личное пространство и жить так, как ему хочется, – сказал она. – Цель этого проекта – дать людям возможность преодолеть эти барьеры, предоставить возможность общаться с теми, кто не входит в их профессиональный и социальный круг»[356].

Хрупкая и угловатая Маша напоминала подростка, одетого в черный смокинг и белую рубашку. Она лучезарно улыбалась. Маша уехала в Америку с родителями в начале 1980-х гг., когда ей было 14, но 10 лет спустя она вернулась в Москву как журналистка. Вряд ли можно было найти более подходящего человека, чем Маша, которую знали не только в России, но и в Америке, где она публиковалась в Vanity Fair, чтобы представить в Нью-Йорке идею проекта «Сноб». Это была идея «глобальных русских» как нового социокультурного явления.

В начале 2000-х гг. в России появилось новое поколение умных и успешных людей или, как гласил манифест «Сноба», успешных, образованных космополитов, которые «живут в разных странах, говорят на разных языках, но думают по-русски»[357]. Работая в международных корпорациях или управляя собственными компаниями, эти люди выбирали для жизни те города и страны, где перед ними открывались наилучшие перспективы для карьерного роста или бизнеса. Они не считали себя ни изгнанниками, ни эмигрантами, хотя не жили в России.

Группа журналистов во главе с Владимиром Яковлевым, легендарным основателем «Коммерсанта», первой обратила внимание на этих людей с деньгами и большими амбициями и увидела в них многообещающую аудиторию.

Заручившись поддержкой миллиардера Прохорова, они начали выпускать журнал под названием «Сноб», вокруг которого образовался клуб для людей, искавших какого-то особого статуса. Яковлев также придумал название для русскоязычных профессионалов-космополитов – global Russians, или глобальные русские. Шел 2008 год, Путин больше не был президентом, и многим казалось, что начинается новая эпоха.

Идея global Russians оправдала себя, и теперь, два года спустя, вечеринка «Сноба» в пентхаусе на Манхэттене прошла с таким размахом, что о ней написали и в The New York Times, и в The New Yorker[358].

Маша Гессен считала, что старое, существовавшее в Российской империи и в СССР представление о русской эмиграции как о дороге в один конец без права вернуться на родину, ушло в прошлое. Новое и оптимистичное название – глобальные русские – отлично подходило людям, которые уехали из России не из страха, а в поисках новых возможностей, при этом дверь на родину для них оставалась открытой.

Эта идея понравилась очень многим. Принадлежать к виртуальному клубу глобальных русских, грамотно раскрученному командой «Сноба», вдруг стало очень престижным.

В клуб вступили сотни известных людей, совершенно непохожих друг на друга, таких как Ольга Романова, все еще боровшаяся за освобождение мужа, Петр Холодный, священник-финансист, участвовавший в объединении церквей, и российско-американский инвестор Борис Йордан.

Впервые в истории россияне могли свободно путешествовать по миру и жить между двумя и более странами. Но это продолжалось недолго. Члены элитарного клуба не знали, что этой свободой им осталось наслаждаться всего три года.

К маю 2013 г. атмосфера в России изменилась до неузнаваемости. За последний год Путин усилил контроль над российским обществом, используя аресты, репрессивные законы и цензуру в интернете[359].

Мало кто сомневался, что поворотным моментом стали московские протесты 2011 г. За толпами разгневанных москвичей Путин привычно увидел руку американских спецслужб. Однако даже он понимал, что антикремлевские настроения в российском обществе и бизнес-элите растут, в том числе и среди таких олигархов, как Михаил Прохоров.

Один из богатейших олигархов и популярный персонаж светской хроники, Прохоров заработал свое огромное состояние в 1990-е гг., участвуя в так называемых залоговых аукционах – когда крупные банки ссужали деньги российскому правительству под залог акций ценных государственных активов, которые впоследствии приватизировались. Прохоров со своим партнером получил контроль над «Норильским никелем», крупнейшим в мире металлургическим комбинатом по производству палладия и никеля, построенным в сталинские времена узниками ГУЛАГа в 300 километрах севернее Полярного круга.

Потом Прохоров решил начать более цивилизованную игру и добиться признания на Западе. Запуск американского издания журнала «Сноб» должен был в этом помочь.

Летом 2011 г., перед очередными парламентскими выборами, Прохоров возглавил политическую партию «Правое дело», которую поддержала значительная часть московской элиты. Но он не заручился одобрением Путина, и это было ошибкой. За несколько дней до того, как Путин объявил о решении в третий раз баллотироваться в президенты, Прохоров лишился своей партии в результате рейдерского захвата, организованного с подачи Кремля. Вот почему в декабре 2011 г. Прохоров тоже стоял в толпе москвичей на проспекте Сахарова, слушая Каспарова, Навального и Немцова. Олигарх не мог смириться с тем, что в политике с ним обошлись как с пешкой.

Год спустя, когда его состояние оценивалось Forbes в $13 млрд, Прохоров отошел от бизнеса, передав свои активы в управление партнерам[360]. Он понимал, что подвергает свои компании риску, поскольку не отказался от политических амбиций. К тому времени Путин твердо встал на путь конфронтации, причем не только со средним классом, но и с некоторыми проявившими независимость олигархами.

Отношения между Россией и США стали худшими за последние десятилетия. В конце 2012 г. Обама подписал «акт Магнитского», который ввел персональные санкции против российских чиновников, ответственных за нарушение прав человека, – закон, который лоббировали Браудер, Немцов и Кара-Мурза – младший. Первоначально санкционный список включал 18 человек, причастных к содержанию под стражей и смерти Магнитского. (Потом он расширился, и через пять лет в «список Магнитского» включат даже Александра Бастрыкина, главу Следственного комитета[361].) Разъяренный Путин выдал асимметричный ответ: Госдума запретила иностранцам, в частности американцам, усыновлять российских детей.

6 мая 2013 г. москвичи вышли протестовать на Болотную площадь. От прежнего оптимизма не осталось и следа – никто больше не надеялся на политические перемены. Люди вышли на улицы, требуя освобождения своих товарищей, арестованных после демонстрации на Болотной за год до того.

Спустя две недели в Лондоне состоялась публичная дискуссия о Путине. Дебаты «Был ли хорош Путин для России?» прошли в любимом русскими олигархами Южном Кенсингтоне в темно-красном викторианском особняке Лоутер-Лодж, где с начала XX века размещалось Королевское географическое общество. В тот майский вечер самый большой конференц-зал Лоутер-Лодж, вмещавший до 800 человек, набился до отказа.

Организаторы долго и тщательно выбирали оппонентов для дебатов. Первым выступать пригласили Бориса Йордана. Однако следовало как-то объяснить публике, почему американский инвестор будет говорить о Путине, и организаторы представили его как автора статьи в The Washington Post под заголовком «Путин добивается результатов.