Книга Ястреб над океаном - Эмиль Огюст Сиприен Дриан

манипуляторов и приемников, вполне согласованных для определенной длины волн. Стоило бы только записывать эти волны – и всякая посторонняя пертурбация, как бы энергична она ни была, стала бы бессильной.

– Если только противнику неизвестна длина волны, для которой установлен синхронизм, – сказал адъютант. – Но при содействии достигшей совершенства системы шпионства, введенной всюду японцами, можно быть уверенным, что японские инженеры узнали бы эту подробность. Вспомните известную историю, когда наш морской офицер встретил своего бывшего боя-слугу в качестве командира японского крейсера. Вот почему меня нисколько не удивило бы, если бы они были уже извещены о нашем отъезде из Сан-Франциско.

– Разве это возможно, когда они сами делают все депеши непонятными?

– Кто знает – быть может, они приурочивают эту общую пертурбацию к заранее условленному часу, например от двенадцати часов ночи до половины первого, и в это условленное время аппарат, установленный без вашего ведома на верхушке одного из небоскребов во Фриско, передает им под известным шифром итоги дневных происшествий?

На эту весьма правдоподобную гипотезу не было сделано никакого возражения, и разговор перешел на тактику, которой следует держаться во время беспощадной войны, разгорающейся между двумя державами на Тихом океане. Командир Гезей уверял, что Соединенные Штаты одержат победу благодаря неистощимым финансовым ресурсам, каких, несомненно, лишены их противники, а старший офицер утверждал, что, даже владея Гавайскими островами, американский флот не может нанести Японии большого вреда, потому что он будет лишен возможности высадиться на берег, охраняемый также могущественной армией.

– В таком случае война будет длиться долго, а мы только этого и желаем, – сказал командир судна, – так как в таком случае истощим Японию.

– Нет, вы не обессилите ее – у нее будет весь Китай в качестве клиента, и он поддержит ее.

– Но закрыв Китай для других держав, она восстановит против себя всю Европу.

Морис Рембо не слушал.

Страшная усталость смыкала его глаза, и он был совершенно измучен событиями предыдущих дней. Он удалился в свою каюту, где опустился на кровать, прижимая к губам, ленту, которая в его воображении была покрыта волной золотистых волос.

Он проснулся только на следующий день в полдень. Лакей командира несколько раз принимался стучать в его дверь, но, по данному приказанию, не будил его. Когда молодой инженер появился на палубе, то был поражен происшедшей за ночь переменой погоды. Огромные черные тучи двигались по направлению к северу, и море, до сих пор неподвижное, как озеро ртути, начинало волноваться.

«Колорадо» не терял ни одной минуты напрасно. Он достиг 23 узлов без излишней траты угля от полуночи до десяти часов утра и уже значительно выиграл во времени.

Для крейсеров, могущих легко настигнуть таинственное судно, испортившаяся погода являлась даже преимуществом.

Все на судне были поглощены мыслью об этом пароходе и удачном захвате его.

– Но могут ли ваши миноносцы так же удачно бороться с непогодой, как и крейсер, – спросил инженер адъютанта, подошедшего к нему на мостике.

– О да! Потому существует только один род эскадренных миноносцев – с большой, вместимостью для запасов угля и могучими машинами; благодаря этому они могут пройти всюду… сквозь волны, если нельзя пронестись над ними.

Когда стемнело, два миноносца, взяв направление согласно данному приказанию, исчезли. Море волновалось, и ветер подул к северу.

Когда командиру Гезею сообщили, что все его приказания приведены в исполнение, он удалился в свою каюту, куда пригласил немного позже французского инженера и задал ему еще несколько вопросов о своем брате.

Каюта была довольно вместительна благодаря диванам, устроенным по образцу новейших американских спальных вагонов. Этот диван, откинутый днем к стене, представлял собой зеркало, артистически вставленное с нижней стороны сиденья. Средняя часть каюты была занята столом, заваленным бумагами и картами, а стены, были увешаны фотографическими снимками крейсеров и разнообразным оружием. При входе в каюту Морису Рембо прежде всего бросились в глаза портреты майора Гезея и его дочери, вставленные в одинаковые рамки. Он не мог оторвать свой взор от них.

– Вы узнаете? – грустно спросил командир «Колорадо», следивший за молодым человеком. – Мой брат, конечно, говорил вам о нашем французском, происхождении и о том, какое значение мы придаем ему. Он был старшим в нашей семье, и мы окружали его особым уважением и любовью. А эта бедная Кэт – такая нежная, красивая и умная – была всегда моей любимицей. Вы могли и сами убедиться, что это избранная натура…

– Бесспорно, командир! – горячо прервал его молодой человек. – В течение нескольких дней, когда ваш брат осчастливил меня, приняв в свою семью, я был поражен высоким развитием вашей племянницы, ее приветливостью, с которой она принимала всех в Мидуэе.

И молодой человек пел дифирамбы в продолжение десяти минут, рассказывая о цветах Кэт, о вышитом ею флаге, немного увлекаясь, потому что ему было в первый раз разрешено говорить о ней свободно. Он не спускал глаз с фотографии, где она была изображена и, казалось, улыбалась ему.

Командир Гезей дал молодому человеку высказаться, причем обратил внимание на его восторженность и затем сказал:

– Вы, конечно, встречали там лейтенанта Спарка, о котором мне говорил брат и который, кажется, был бы прекрасным мужем для Кэт… Расскажите мне о нем, дорогой инженер! Я должен заменить отца этой девушке и обязан заняться выбором, который составит счастье или несчастье ее жизни.

– Я встречался с ним мало, – ответил молодой француз, вдруг как-то сконфузившийся. – Его служебные обязанности и постройка моего аэроплана не позволяли нам часто встречаться.

– Прекрасный молодой человек, солидный, хороший служака, хорошо аттестованный. Впрочем, увидим…

И не желая больше допытываться, дядя Кэт не заговаривал об этом больше в этот день.

Не нужно было большой догадливости, чтобы открыть тайну его молодого гостя, и он понял теперь значение просьбы, с которой Морис обратился к адмиралу Гопкинсу:

«Самой лучшей наградой для него будет возвращение в Мидуэй»!

Но командир не обнаружил своего открытия, так как ему еще не была известна вся правда.

Что думает, в свою очередь, Кэт?

Ее ответ на этот вопрос будет иметь для него решающее значение.

Он отдал по телефону приказ старшему механику увеличить скорость еще на пол-узла и сигнализировал об этом «Монтане», следовавшей менее чем в полумиле.

При наступлении ночи скорость была несколько замедлена, прежде всего потому, что непогода усилилась, и, кроме того, они рисковали пройти мимо таинственного судна, не заметив его, так как оно плавало, вероятно, с потушенными огнями.

Ночь прошла без приключений. «Монтана» отошла на несколько миль к юго-западу для расширения сферы действия.

Рассветало. Никто не ложился на