Книга Цветы эмиграции - Нина Алексеевна Ким

кто знал маму и твою семью.

В эту ночь Дэн впервые за много лет спал спокойно. И вдруг на рассвете он опять услышал голос Розы:

– Заботься о дочери, теперь ты отвечаешь за неё, я перехожу в другое измерение.

Голос прозвучал так явственно, как будто Роза находилась рядом.

– Да, – проговорил он, – буду заботиться о Лоре, обещаю тебе.

Лора зашла домой. В гостиной сидел Вальтер. Похоже, он ждал её. Она подошла к нему, присела на краешек кресла и обняла его за плечи.

– Я встречалась с отцом. Он страдает, – помолчала и задала ещё вопрос:

– Пап, почему вы уехали из Казахстана? Я читала об этом в мамином дневнике, но не всё поняла.

– Мы не уехали, мы бежали. Родители верили в Бога, за это в Советском Союзе жестоко наказывали. Дедушке пришлось уехать с нами из своего дома, переезжать с места на место. В итоге оказались в Германии, где начали новую жизнь. Всё оказалось труднее, чем он думал. Твой дедушка очень страдал, когда остался совсем один, отказался к нам переезжать. Сказал, что доживёт с тем, кому верил всю жизнь. С Богом. Бабушка умерла сразу после твоей мамы, не пережила её смерть. Я очень виноват перед ними, слишком строго судил их.

– Какая она была, мама?

– Она была очень хорошим человеком, правильным и порядочным. Красивая, вы похожи с ней друг на друга: обе стройные и белокурые, тонкие черты лица и излом бровей.

Он провёл пальцами по бровям Лоры, потрепал за нос и горько вздохнул:

– Мы дорожили друг другом.

– Папа, а кто ещё жив из тех, с кем она дружила? Семья отца жива? Кто они были?

Вальтер долго рассказывал историю семьи Дэна, как его отец, дед Лоры, открыл магазины с русскими продуктами. Когда случилось несчастье, арестовали Дэна, Густав основал благотворительный фонд. Вместе с Розой разработали программу лечения игромании и наркомании. Европейцы таких больных вывозят в Африку, где нет связи с внешним миром. Густав предложил устроить лечебницу в казахских степях. Считал, что степь не хуже, чем африканская саванна. Многих успешно вылечили. В первый год родители Лоры ездили вместе в Казахстан.

Кстати, Густав перевёл всё состояние в благотворительный фонд. Он считал, что наследство неразумно отписывать детям, если они не хотят работать. Его супруга Инга, Лорина бабушка по отцу, получает положенную сумму и живёт скромно, без роскоши. Мы с ней не общаемся, она считает меня виновным в том, что произошло с Дэном. Живёт в доме, который после её смерти перейдёт в благотворительный фонд.

– Прости меня, что я так распорядился твоей судьбой, – посмотрел виновато в глаза Лоре Вальтер.

– Ты сделал всё правильно. Спасибо за детство, оно было прекрасное. Ты не обидишься, если я буду общаться с отцом?

– Нет. Конечно, нет! Я и так совершил много ошибок, – вздохнул Вальтер.

– Да, съезжу в Бонн. Ваш дом, он же ещё на месте?

– Куда он денется, там нет ничего интересного.

Лора прежде никогда не задумывалась, как их семья оказалась в Германии. Тут даже вопросов не возникало: естественно, что немцы живут в Германии, нечего даже думать об этом. Родилась, жила, росла. Почему родители никогда не разговаривали о переезде?

В один из выходных дней Лора поехала во Фридланд, бывший лагерь для первых переселенцев из Казахстана. К тому времени она уже знала, почему немцы уехали в Россию и через столетия вернулись назад.

Лагерь состоял из домов, разбросанных по всей территории. Лора испытывала странные ощущения: как будто мама идёт рядом и разговаривает с ней, рассказывает о своей работе в лагере. Что изменилось с тех пор? Что увидела бы мама сейчас? В последнее время газеты и телевидение писали, что такого количества беженцев Германия не знала раньше. Когда в 90-е годы этнические немцы переселились на историческую родину, их было немного. Теперь они заполнили Германию в таком количестве, что местные стали бояться их. Обе стороны приглядывались друг к другу с подозрением. Беженцы возмущались, что социальные пособия невелики, они рассчитывали на более обеспеченную жизнь. Местные жители негодовали, что пришельцы не работали и требовали для себя пособия и льготы.

Редко в лагере встречались поздние переселенцы: они приезжали подготовленными к жизни в чужой стране, со знанием немецкого языка и многих деталей переселения. Это была спокойная красивая эмиграция. И ещё часто молодые женщины из постсоветского пространства выходили замуж за немцев, переезжали в Германию. Они строили новые отношения в новой стране спокойно и безболезненно. Вели странички в социальных сетях, советовали, как выйти замуж за немцев. Интеграция проходила у них веселее, чем у первых переселенцев.

После поездки во Фридланд Лора поехала в Бонн. Дом, где жила мама с родителями и братом, находился на окраине города. Тёмный и мрачный, ограждённый со всех сторон высоким забором, он угрюмо смотрел на неё. Лора прошлась несколько раз по улице, посмотрела в окна, прежде чем решилась позвонить. Позвонила. Никто не открывал дверь. Дом казался пустым, как будто время выветрило из него запахи прежней жизни и стёрло из памяти жильцов.

И вдруг дверь открылась. Пожилая женщина удивлением смотрела на Лору.

– Простите, пожалуйста, в этом доме выросла моя мама, можно мне войти?

Немного подумав, женщина сделала шаг назад и пропустила Лору внутрь.

Тихо. Он и внутри был пустым, этот большой дом: кухня, напичканная шкафами со встроенной устаревшей техникой, зал и рабочий кабинет. Лора поднялась по скрипучим лестницам на второй этаж и остановилась у дверей спальни, не решаясь открыть дверь. Женщина сделала это за неё. Ничего особенного, узкая деревянная кровать, застеленная строго и безупречно.

Следующие комнаты были такими же, только в одной из них стояла широкая двухместная кровать, рядом на тумбочке лежало Евангелие. Интересно, оно сохранилось с тех пор? Лора обвела взглядом комнаты: здесь бродила одинокая девочка, здесь она думала и переживала. По этим лестницам бегал проворный мальчик, шалил и дразнил сестру, украдкой читал её записи в дневнике. Эти стены слышали последний вздох стариков, которые остались одни без детей: дочь умерла, а сын сбежал от них и не позволил общаться с внуками. Смог ли утешить Бог их в тоскливом одиночестве?

Если бы они все были живы, Лора обняла бы каждого из них и утешила.

Она прислушалась: дом молчал и грустил вместе с ней о прожитых годах.

Поблагодарив хозяйку, вышла из дома и медленно поехала на машине по узкой улице. Наверное, здесь ходила её мама, грустила и прятала свои чувства от родителей и брата. Сердце заныло. Лоре хотелось