Книга Мифы и легенды старой Одессы - Олег Иосифович Губарь

в 1804-м под эгидой дюка Ришелье. Вот к этому-то сюжету и относится миф, что будто бы на Соборной площади, неподалёку от недостроенного храма, на скорую руку соорудили временную деревянную церковь, в которой отправлялись богослужения вплоть до освящения Собора 25 мая 1808 года.

На самом же деле временная Свято-Николаевская церковь была сооружена на довольно значительном удалении от Соборной площади, в том самом квартале, ограниченном нынешними улицами Екатерининской, Бунина, Ришельев-ской и Жуковского, где и сегодня находится римско-католический кафедральный собор Пресвятой Девы Марии. Правда, размещалась она почти на углу Ришельевской и Бунина, где школьный двор. Почему здесь? Да потому, что эта часть города вмещала больше первичных построек, была гуще заселена и оживлённее.

Временная эта церковь функционировала довольно долго, более десятилетия. Сохранилось немало её метрических книг, фиксирующих рождение, кончину, бракосочетание множества первых горожан. Есть информация о причте, ктиторах. Именно в этом храме, к слову, в 1798 году произошло и торжественное освящение первого герба города. А возобновление строительства нового собора ознаменовалось крестным ходом отсюда до Соборной площади 8 апреля 1804 года. Понятно, что с этим памятным местом связаны все значимые фигуры юной Одессы.

Что до костёла, с ним немного другая история. Говорят и пишут о каком-то первичном маленьком деревянном храме-домике, якобы построенном с санкции Ришелье в 1804-1805 годах. Это не соответствует действительности, поскольку представители католической общины на свой счет начали сооружение каменного храма в 1802 году, а в 1803-м «каменные работы» доведены уже до карниза. Другое дело, что у них не было достаточных средств для реализации вполне масштабного по тем временам проекта, и герцог взял его под свой патронат. Имеется очень подробная архивная информация о финансировании строительства, отпуске тех или иных материалов, о расчете с мастеровыми и проч.

Очевидно, предание о изначальном маленьком деревянном храме имеет под собой некую реальную почву. Правда, храм этот или молитвенный дом явно находился в другом месте. Сперва его планировалось построить на будущем Александровском проспекте, но планы переменились. В перечне городских церквей всех конфессий 1799 года католическая вообще не значится. То есть община на первых порах использовала для богослужений либо недвижимость одного из своих представителей, либо арендовала некий маленький частный домик.

Бродская синагога

В Одессе укоренилось множество мифов, бытует и ряд этимологических легенд, связанных с исторической ономастикой. Скажем, регулярно приходится слышать, будто Бродская синагога получила имя известного сахарозаводчика Бродского. Легенда имеет некоторые основания: 1) поблизости от синагоги, по Ришельевской, № 19, на углу ул. Жуковского, на месте сталинки» находился большой доходный дом Бродского, завещанный «еврейскому обществу Одессы»; 2) Бродские — выходцы из города Броды, и в числе прочих переселенцев сформировали обособленную «общину в общине».

Историю Бродской общины и синагоги я очень подробно изложил в книгах «Очерки ранней истории евреев Одессы» (2013) и «Из истории евреев Одессы» (2018). Даю здесь резюме.

а) Бродская община — отдельная неформальная гражданская структура, сформированная преимущественно выходцами из Галиции, так называемыми бродскими евреями, и стоявшая несколько обособленно от всей еврейской общины Одессы; наиболее типичны выходцы непосредственно из города Броды, на второй позиции — из Лемберга (Львова), далее — из Тарнополя (Тернополя), Станислава (Ивано-Франковска), Стрия, Черновцов и целого ряда второстепенных населённых пунктов.

б) Члены этой общины — маскилим, приверженцы Гаска-лы, воспринимавшиеся современниками, а впоследствии историками как прогрессисты; под их влиянием была реализована синагогальная и ряд других реформ;

в) Главная институция этой прогрессивной общины, Бродская синагога, прошла определенный путь эволюции: от молитвенного дома в арендуемых домах (с 1820 г.) до собственного грандиозного общественного здания, на углу Итальянской (Пушкинской) и Почтовой (Жуковского) улиц, где ныне помещается Государственный архив Одесской области.

г) В позднейший период функционирования Бродской общины произошло как бы нивелирование идеологии противоборствующих прежде общин за счет диффузии, восприимчивости основной массы одесских евреев-традиционалистов, и конфликты переместились главным образом в социальную сферу.

Привидения генерала Толля и компании

В СМИ курсирует сюжет» о том, что небезызвестный Карл Федорович Толль, граф (1829), генерал от инфантерии (1826), генерал-квартирмейстер Главного-штаба и синхронно начальник Училища колонновожатых, участник целого ряда сражений и кавалер высших орденов, якобы владел недвижимостью в Одессе и принимал в своем имении в Люстдорфе (нынешней Черноморке) декабристов Н. М. Муравьева, М. С. Лунина. Подобные представления явились по причине некорректной интерпретации следующего сообщения: «4 сентября 1820 г. Третьего дня г. Толль давал нам обед в немецкой колонии Люстдорф, в 12 верстах от городу. Место прекрасное, на берегу моря…»

Из этого текста вовсе не следует, будто у генерала здесь была какая-то усадьба. Сохранившиеся в фонде Одесского строительного комитета и смежных фондах документы об отводе мест под хутора и их обустройстве однозначно исключают возможность наличия у него недвижимости в немецкой колонии Люстдорф, да и в городе тоже. Речь идёт всего лишь о пикнике в живописной приморской местности, каковые светские развлечения стали традиционными со времен Ришелье. Они включали и лодочные прогулки вдоль берега — к Малому, Среднему, Большому Фонтанам и Люст-дорфу. Позднее такие пикники преобразовались в многолюдные аристократические гулянья, что в свою очередь привело к появлению стационарных купален, увеселительных заведений, подъездных путей и прочей инфраструктуры. Так сформировались, например, зоны отдыха типа Гагаринского плато, Аркадии, Новой Швейцарии, Золотого берега.

Сюда забавным образом подвёрстывается безнадёжно утраченный сюжет, упомянутый ещё литератором Павлом Тимофеевичем Морозовым (1808–1881), с середины 1820-х и до 1837-го служившим в канцелярии Новороссийского генерал-губернатора. Он сотрудничал в «Одесском вестнике», издавал «Новороссийский календарь», участвовал в выпуске одесских литературных альманахов, дослужился в Одессе до коллежского асессора, был близок со всем «умственным обществом», превосходно знал местный быт, традиции, фольклор.

Так вот в благотворительном альманахе «Подарок бедным» (1834 г.) Морозов вскользь говорит о легендарной могиле девицы де Шабер на Старом кладбище (но об этом речь идет в другом разделе данной книжки) и «привидении Либентальском». Напоминая читателям этот давний пассаж Морозова в 1917 году, литературовед, историк, потомственный одессит Николай Осипович Леренер уточняет: «С достоверностью можно сказать, что в одесском населении исчезла всякая память о Либентальском привидении». Непонятно даже, к которому из селений Либенталь можно его привязать — Большой Долине (Гросс-Либенталь, Большая Аккаржа) или Малой Долине (Кляйн-Либенталь, Малая Аккаржа). Могу прибавить лишь то, что в детстве сам слышал некий отголосок, похоже, именно этой легенды, однако привидение именовалось Люстдорфским. Насколько помню, сюжет состоял в том, что девушка из семейства немецких колонистов не получила одобрение родителей на