Книга Подмастерье Элвин - Орсон Скотт Кард

— Спрашивайте. Хотя не могу сказать, что я ловка в ответах.

— Тетушка Гестер, вам известно о том, что существует Договор о беглых рабах? — мягко поинтересовалась мисс Ларнер.

Одно упоминание договора заставило сердце старушки Пег сжаться от страха и гнева.

— Это работа самого дьявола!

— Рабство — это, несомненно, дело рук дьявола, но соглашение было подписано, чтобы привлечь Аппалачи в Соединенные Штаты и предотвратить войну с Королевскими Колониями. Дело мира вряд ли можно назвать работой дьявола.

— Можно, если, благодаря этому миру, проклятые работорговцы получили возможность наложить лапы на свободные штаты, где они отлавливают беглых чернокожих и вновь превращают их в рабов!

— Возможно, вы и правы, тетушка Гестер. Любой здравомыслящий человек скажет, что Договор о беглых рабах несет не столько мир, сколько пораженчество. Тем не менее это закон, и он принят.

Наконец-то старушка Пег поняла, что имеет в виду учительница. Договор о беглых рабах она помянула, чтобы подсказать старушке Пег, что Артуру Стюарту здесь угрожает опасность, что из Королевских Колоний в любой момент могут заявиться ловчие и объявить мальчика собственностью какой-нибудь белой так называемой христианской семьи. Также это значило, что мисс Ларнер ни на грош не поверила истории, которую выдумала Пег про Артура Стюарта. А если она так легко разглядела ложь, то почему старушка Пег считает, что остальные поверили в это? Хотя, насколько Пег было известно, весь Хатрак давным-давно догадался, что Артур Стюарт — бывший раб, который каким-то образом сбежал и нашел себе белую маму.

А если всем это известно, то какой-нибудь недобрый человек может подать запрос на Артура Стюарта, разослав по Королевским Колониям весть о беглом мальчике-рабе, который живет в некой гостинице неподалеку от реки Хатрак. Договор о беглых рабах делал усыновление Артура Стюарта незаконным. Мальчика могут вырвать прямо у нее из рук и не позволят даже навещать его. По сути дела, если она когда-нибудь решит съездить на юг, ее могут арестовать и повесить согласно потворствующему рабовладельцам закону, принятому королем Артуром. Мысль об этом чудовище, которое звалось королем и обосновалось у себя в Камелоте, заставила старушку Пег вспомнить то, что может случиться, если Артура вдруг увезут на юг — его ведь заставят сменить имя! Это же равносильно предательству — наречь мальчика-раба тем же именем, что и короля. Представьте себе, что будет, если вдруг, ни с того ни с сего, бедняжка Артур обнаружит, кого зовут его именем, которого он никогда не слышал. Невольно она представила смущенного мальчика, которого зовет надсмотрщик, а когда малыш не откликается, жестоко избивает его. Но как он может откликнуться, если его зовут каким-то чужим именем, которого он никогда не слышал?

На ее лице, должно быть, отразились страхи, возникшие в ее душе, потому что мисс Ларнер приблизилась к ней и положила руку на плечи старушки Пег.

— Вам нечего бояться, тетушка Гестер, я вам ничего не сделаю. Я приехала из Филадельфии, где люди в открытую протестуют против этого соглашения. Юный новоангличанин по имени Торо[13]прославился благодаря своим проповедям, в которых говорил, что плохой закон следует отменить и добропорядочные граждане должны быть готовы на все, даже на то, чтобы сесть в тюрьму, лишь бы воспрепятствовать несправедливости. Вы бы порадовались его речам.

В этом старушка Пег сильно сомневалась. При одном упоминании Договора по телу у нее бежали холодные мурашки. В тюрьму? А что от этого толку, если Артура отправят на юг в цепях, жестоко избивая по дороге? Впрочем, это мисс Ларнер не касается.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, мисс Ларнер. Артур Стюарт был рожден на свободе свободной чернокожей женщиной, пусть даже зачала она его не на той кровати, что следует. Договор о беглых рабах никоим образом меня не касается.

— Значит, я больше не буду думать об этом, тетушка Гестер. А теперь убедительно прошу меня простить, но я несколько устала после долгого путешествия и хотела пораньше лечь спать, пока еще светло.

Старушка Пег мигом вскочила со стула, поняв с облегчением, что разговоры про Артура и Договор подошли к концу.

— Да, да, конечно. Но вам стоит принять ванну, прежде чем ложиться в кровать. Нет ничего лучше хорошей ванны для усталого путника.

— Совершенно с вами согласна, тетушка Гестер. Однако, к моему вящему сожалению, дальний путь не позволил мне захватить в дорогу свою ванну.

— Я сейчас пойду домой и сразу попрошу Горация принести сюда ванну. А вы пока можете растопить печку, воды мы натаскаем из колодца Герти — глазом не успеете моргнуть, как все будет готово.

— О, тетушка Гестер, боюсь, еще до наступления ночи вы убедите меня, что я снова в Филадельфии. Я уж совсем было смирилась и приготовилась терпеть тягости примитивной жизни в глуши, как обнаружила, что вы можете предоставить все благословенные достижения нашей цивилизации.

— Насколько я поняла, вы таким образом хотите сказать мне «спасибо», на что я отвечаю — пожалуйста. Я сейчас, туда-обратно, вернусь с Горацием и ванной. Но вы таскать воду не смейте, по крайней мере сегодня. Посидите тихонько, почитайте, пофилософствуйте, в общем, позанимайтесь тем, чем занимается ученый человек, который в отличие от нас не имеет привычки дремать, только выдастся свободная минутка.

С этими словами старушка Пег выпорхнула из домика. У нее словно крылья выросли. Оказалось, учительница вовсе не такая уж зануда. Может, она говорит так, что в половине случаев Пег ее не понимает, но по крайней мере она не чурается общения с обыкновенными людьми. Кроме того, она согласилась бесплатно учить Артура и проводить в гостинице вечера поэзии. А может, она даже согласится иногда беседовать со старушкой Гестер, чтобы немножко ее учености перешло к Пег. Не то чтобы ученость была очень необходима такой женщине, как старушка Пег, но что плохого, если на пальце у богатой леди сияет драгоценный камень? Присутствие рядом образованной дамы, прибывшей с востока, поможет Пег хоть немножко понять огромный мир, окружающий Хатрак, — а об этом старушка Пег и не мечтала. Словно краской капнули на бесцветное крыло мошки. Конечно, мошке никогда не стать бабочкой, но, может, теперь она не будет так отчаиваться и бросаться в огонь.

Мисс Ларнер проводила старушку Пег взглядом. «Мама», — прошептала она. Хотя нет, не прошептала. Даже рот не открыла. Но ее губы чуточку сжались, словно готовясь произнести букву "м", а язык напрягся, желая досказать слово.