Книга Мишка и Трубочист - Агата Озолс

- Человек такая скотина, - утешил ее коллега из «взрослой» больницы, - ко всему привыкает.

Мишель согласно закивала и закурила. Она опять начала курить. Сигареты помогали обрести утраченное душевное равновесие и избавится от мошкары.

Она ругала себя, но ничего не могла с собой поделать - разве что дала себе слово, что непременно бросит эту пагубную привычку, как только вернется в цивилизацию.

Но, вопреки всему, эта поездка ей понравилась. Именно здесь она остро ощутила, как любит свою профессию. Именно здесь поняла: она не сможет отказаться от нее. Поэтому, если они с Михаэлем решат быть вместе, ей придется искать себе работу. Ведь вряд ли Михаэль согласиться переехать в Магадан. Да она и сама поняла - как бы ей не нравился этот суровый и строгий город, ее дом в другом месте. Для себя Мишель решила: доработает до конца года и вернется в Москву. Нужно только предупредить главного врача, чтобы она смогла найти ей замену.

Поездка подходила к финалу, группа врачей собиралась возвращаться в Магадан. Мишель тоже хотела в город - она нестерпимо соскучилась по общению со своим трубочистом. Да - да, в области были существенные проблемы со связью. Иногда ей удавалось поймать сигнал, и тогда они могли обмениваться сообщениями. Пару раз они даже поговорили, но все равно Мишель ужасно скучала по Михаэлю.

Первое, что она сделала, когда вошла в свою квартиру на проспекте Ленина, это сбросила одежду и пошла, нет, все-таки побежала, в душ. А спустя сорок минут, разомлевшая в горячей воде, с кожей, пылающей после того, как она неистово терла себя мочалкой, со скрипящими от чистоты волосами и лицом, щедро намазанным увлажняющей маской, Мишель заварила себе кофе, устроилась в гостиной на диване и с чувством полного удовлетворения набрала его номер. Ну и что, что у них разница во времени? Она так хотела поговорить с Михаэлем, что даже мысль разбудить его, не смогла остановить.

- Ну, наконец-то, - удовлетворенно выдохнул в трубку любимый трубочист. - Ты уже вернулась из своего приключения? Теперь мы можем разговаривать  нормально?

- Вернулась, вернулась. Вот уже помылась и сразу позвонила тебе, - улыбнулась Мишель и сделала глоток кофе, блаженно жмурясь.

Все-таки кофе надо варить в кофемашине, в крайнем случае, в турке, а не в котелке на костре посреди тундры. Хотя во всем есть своя прелесть, но за этот месяц Мишель поняла, что она все-таки поклонница цивилизации.

- Мне бы оскорбиться, что ты предпочла мне горячую воду и мыло, - усмехнулся Михаэль, - но я тебя прекрасно понимаю, сам такой. Месяц без душа это настоящее испытание.

- Ты так говоришь, будто я совсем не мылась, - Мишель покачала головой. - А это неправда. Я мылась! И даже в тундре.

- Сидела и потела в яранге вместе с оленеводами? - веселился неугомонный трубочист. - А потом мазалась жиром? Тюленьем, кажется?

- Прекрати, - прошипела Мишель, стараясь отогнать от себя воспоминания об этом «изысканном» запахе. - Тебе-то откуда знать, как моются оленеводы?

- Ты не поверишь, - ответил Михаэль, - прочитал в интернете. Какой только информации там нет. Главное знать, где искать. И хотеть найти, конечно.

- Тебя так заинтересовали оленеводы?

- Должен же я знать, с кем ты проводишь время.

- Мне кажется, или я слышу в твоем голосе ревность? - она позволила себе добавить в голос толику кокетства.

- После того, что я прочитал о якутах, несомненно.

- То есть, мне не показалось?

- Да, я ревную! - повысил голос Михаэль. - Ты там без меня. Красивая и одинокая. А вокруг вьются чужие мужики. И не надо говорить мне, что я ошибаюсь. Ни фига я не ошибаюсь. Ведь вьются же, так?

- Да какое мне дело до других мужчин, - отмахнулась Мишель.

- Но вьются? - продолжил настаивать Михаэль.

- У меня есть коллеги - мужчины, - осторожно сказала Мишель, ее немного напряли непривычные нотки в его голосе. - Но это  ничего не значит, Миша.

Кажется, у нее получилось сказать это так, что Михаэль застыдился.

- Знаю, я идиот. Но ревную тебя и ничего не могу с собой поделать.

- Мне тоже не нравится думать о том, что рядом с тобой ошивается эта твоя, Снежная королева, - заявила Мишель.

- Во-первых, она не моя. А во-вторых, никто возле меня не ошибается. И, кстати, я нашел у себя в доме женские тапочки.

- И что ты с ними сделал?

- Выкинул, конечно. Зачем мне тапочки чужой женщины?

Он сказал это таким тоном, что у Мишель потеплело на душе.

- Я считаю дни до отпуска, - сказала она, почувствовав, как на глазах появились слезы умиления.

- Ты уже подписала заявление?

- Нет. Пока нет. Но я надеюсь, что в конце ноября - начале декабря выйдет из декрета моя коллега. К тому же я поговорила с главный врачем, предупредила, что не смогу продлить контракт, и она уже ищет мне замену.

- Отлично, - обрадовался Михаэль. - Значит, мы сможем встретить Новый год вместе, и мне не придется для этого лететь на Колыму.

- Тебе так не хочется сюда лететь? - спросила Мишель.

- Мне хочется встретить Новый год дома, с тобой, - ответил трубочист.

27

Она была совершенно непростительно счастлива.

Все складывалось самым лучшим образом: и хирург вышла из декрета вовремя, даже на неделю пораньше, и главный врач нашла ей достойную замену, и, несмотря на погодные условия, самолет взлетел вовремя. Пересадка в «Толмачево» прошла штатно, без эксцессов.

«Спасибо, спасибо, спасибо», - твердила она самой себе и старалась скрыть от окружающих свою сияющую улыбку.

Уже в Москве Мишель спохватилась и одернула себя. Когда-то давно, в юности, она читала что-то такое, про зависть богов. Вроде бы боги завидуют счастливым людям и делают все возможное, чтобы отнять у смертных их хрупкое счастье. Ну уж дудки, она никому не позволит портить им с трубочистом жизнь.

В Таллинн было решено ехать на машине.

Михаэль, услышав эту новость, даже не пытался спорить, так твердо звучал ее голос. Он только напомнил, что перед рождественскими и новогодними праздниками на границе может быть тьма народа. А еще предложил встретить Мишель в Нарве, на что она ответила категорическим отказом.

Увидеть его поскорее хотелось безумно, но еще сильнее хотелось, чтобы он встретил ее на пороге своего дома. И Михаэль, вот умница, все правильно понял. Но звонил ей каждые два часа, с тех пор, как Мишель выехала из Москвы.

И она включала громкую связь, отчитывалась о проделанном пути, сообщала ситуацию на дороге и вместе с ним строила планы и обсуждала новогодний стол.

Из Москвы Мишель выехала вечером, около девяти. В шесть утра была в Санкт-Петербурге. На заправке выпила целых две чашки кофе и съела сладкую булочку с малиной. О «пользе» подобного завтрака даже не подумала, не до того было. Зимняя дорога была сложная, да и вообще. Они столько не виделись, как все сложится?