Книга Егерь Императрицы. Мы вернемся! - Андрей Булычев

По словам допрошенных пленных, силы визиря в основных опорных крепостях перед Балканами — Варне и Шумле — были незначительными. В каждой из них было по три тысячи защитников. Но по морю и по суше с юга, со стороны Бургаса, к ним постоянно подходили свежие подкрепления.

Командующие дивизиями дали своим войскам четырехдневный отдых и после долгих препирательств друг с другом решили продолжать дальнейшие боевые действия уже самостоятельно. Барон фон Унгерн направился для взятия Варны, а князь Долгорукий — к Шумле. Рота Егорова была приписана к дивизии барона. Тридцатого октября под накрапывающий мелкий дождик колонны третьей дивизии пошли на штурм укреплений Варны.

Расположение крепости было чрезвычайно удобным для обороны. Имея с запада солёное Варенское озеро, впадающее протокой южнее в Чёрное море и прикрытое им же с востока, эта крепость обладала подступами по суше только лишь с северной стороны. Турками вокруг города был насыпан высокий вал с установленными на нём многочисленными орудиями и укрытиями для стрелков. Перед глубоким шестиметровым рвом, заполненным водой, ими был возведён контрэскарп — срезанный под большим уклоном край склона, обращённый передней своей частью к обороняющимся. Любой приближающийся с севера попадал здесь под фронтальный убойный огонь крепостных стрелков и артиллерии.

Генерал-поручик фон Унгерн, уверенный в своих силах, решил действовать здесь так же, как и ранее при Карасу и Базарджике. Без должной разведки и подготовки к штурму его дивизия разбилась в три колонны и под прикрытием цепи стрелков пошла на приступ. Пушки сразу же застряли в грязи и отстали от колонн, не сумев поддержать свою пехоту огнём.

— Худо, вашбродь, ох и худо! Не нравится мне всё это, — качал головой умудрённый воинским опытом Карпыч. — Как будто бы в первый год той войны с Фридрихом я ноне попал. Вот так же нас гнали сломя голову на пруссаков, да по ихней грязи, а они со стен и с валов нас расстреливали внизу, словно тетёрок, на выбор. Скоро пороховой припас наш подмокнет — и ага!

— Порох беречь! — рявкнул Лешка, оглядывая стрелковую цепь. — Беречь патроны как зеницу ока!

На сапогах у егерей были налеплены комья грязи, и они еле-еле перебегали, подступая всё ближе к валу. Одежда на людях была вся сырая и тяжёлая. Влага оседала на ружьях и на амуниции. Вот уже второй раз Егорову приходилось менять порох на полке своего штуцера и чистить затравочное отверстие. Ударно-кремневый замок ружья давал осечки.

«Бан!» — они с Карпычем аж невольно присели. Большое ядро с гулом и шипеньем плюхнулось в шаге от егерей в грязь и, обдавая их брызгами, пропороло по земле длинную борозду. Бан! Ещё одно, попав в большую лужу, подняло столб воды вверх.

«А скоро они ещё картечью дадут, и стрелки из ружей добавят! — с какой-то тоской от всей этой безнадёги подумал Алексей. — Точно ведь, как тетёрок нас здесь перестреляют! Запаздывает, затягивается этот штурм».

«Бум, бум, бум! Бум, бум, бум!» — колонны дивизии подходили под глухой барабанный бой к валу. Их путь шёл под наклон по контрэскарпу, превращённому сейчас в сплошное грязевое поле, а в самом низу их ждал ещё глубокий ров с водой и с оплывшими болотистыми откосами.

— Огонь россыпью! Выбивать в первую очередь орудийную прислугу и пехотных командиров! — крикнул Алексей, перезаряжая свой штуцер сухим порохом.

По прямой до вала было шагов триста. Пули егерей сбивали с него то одного, то другого артиллериста или же турецкого стрелка. Но на его место тут же вставал новый, и огонь противника не прекращался ни на секунду.

Русские колонны подошли шагов на триста, и по ним в упор ударили картечью. Артиллеристы дивизии наконец-то подтащили залепленные грязью орудия к егерям и заработали возле них, заряжая. Тщетно! Порох в большинстве картузов, будучи сам по себе очень гигроскопичным, оказался подмокшим. Чтобы подготовить пушку к выстрелу, на её зарядку сейчас приходилось затрачивать втрое, а то и вчетверо больше времени. Нужно было вначале отсортировать непригодный заряд и только потом уже начинать стрельбу. С большим интервалом русские пушкари всё же начали вести свой ответный огонь. Но дивизии это уже помочь не могло. Увязнув во рву перед валом и понеся большие потери, пехотные колонны начали откатываться назад.

Алексей посмотрел на вершину вала. Там торжествовали турки, они все высыпали на бровку и теперь с восторгом били из всех ружей по уходящим. Около их пушки, напротив, суетился крепкий, коренастый топчу-наводчик. Он чуть довернул орудие вправо, немного поднял его прицел, и ствол направился в сторону русских пушек. Ба-ам! Вжи-и-иу! Дальняя картечь ударила по расчёту ближайшей, убив и покалечив там большую его часть.

— Ну, гад! — Алексей прицелился и спустил курок. Коренастого наводчика отбросило пулей назад, и он свалился кулём под лафет.

— Вашбродь! Двоих сильно ранило, и Касьяна с третьего плутонга картечью убило, — доложился ротный лекарь. — Выносить их надобно, а не то кровью они тут в грязи изойдут!

Алексей осмотрелся. Штурм крепости натуральным образом захлебнулся. Отходящие выносили на себе своих раненых товарищей и пытались вытащить завязшие в грязи орудия. А по ним всё гвоздили и гвоздили из всех орудий и ружей обороняющиеся.

«Ещё немного здесь замедлимся — и точно хана!» — совершенно отчётливо понял Егоров. Они уже оказались приоритетной целью, и всё чаще сюда стали долетать пули с вала. Хоть это и большое расстояние — в три сотни шагов — для гладкого ствола, однако ведь пулям не объяснишь того, что они уже на излёте и не должны быть опасными. Вполне ещё могут хорошенько так покалечить или убить.

Было желание помочь артиллеристам. Но вот уже третий картечный заряд лёг среди них, и они сами, бросив шесть увязших в грязи пушек, наскоро их заклепав и подхватив своих раненых, уходили теперь вслед за пехотой.

Ба-ам! Вжиу! Влупилась в егерскую цепь россыпь дальней картечи.

— Вашбродь, у нас ещё один убитый и раненый! — донёсся крик лекаря.

— Рота, отходим! Дымовые гренады бросай! Раненых вперёд! Бего-ом!

В этом неудачном для русской армии сражении особая рота егерей потеряла двух своих рядовых убитыми и ещё шесть ранеными. Потери же всей дивизии были двести двенадцать человек убитыми и свыше пяти сотен ранеными, из которых половина позже умрёт. Дивизия генерал-поручика фон Унгерна отошла на десять вёрст к северу и, измождённая тяжёлым маршем, заняла оборону.

Неудача третьей дивизии под Варной напугала князя Долгорукова. К тому же он принял разведку со стороны Шумлы за всю армию визиря и поспешил оставить Базарджик без боя.

Румянцев письменно ободрил Унгерна и приказал обоим генералам объединить свои силы для взятия Шумлы. Тем более что уже к тридцатому октября первая дивизия генерал-поручика Глебова полностью переправилась на османский берег и прошла Гуробалы, готовясь поддержать общее наступление.

Но пока приказы всё ещё болевшего командующего армией дошли до задунайских дивизий, шанс окончить войну одним ударом в этом году был уже безнадёжно упущен. Стремительно отступающий на север Долгоруков седьмого ноября был уже у Карасу. В тыл третьей дивизии, оставленной без прикрытия, зашла османская конница. Барон фон Унгерн начал прорыв к основным русским силам.