Книга Внешняя разведка СССР – России. 1946–2020 годы. История, структура и кадры - Валентин Мзареулов

Джон Кернкросс после окончания войны был демобилизован и вернулся на работу в министерство финансов, продолжая активно сотрудничать с советской разведкой. В министерстве финансов он работал в управлении обороны и имел отношение ко всему, что касалось военного бюджета. Занимаясь в 1947 году принятием «Закона о радиоактивных элементах», сообщил о решении англичан создать свою атомную бомбу. В 1949 году он участвовал в разрешении финансовых проблем, связанных с НАТО, о чем также информировал советскую разведку. Конец карьере Д. Кернкросса как советского агента пришел в 1951 году после бегства Д. Маклейна и Г. Берджесса. На квартире у Берджесса сотрудники МИ-5 обнаружили несколько писем Д. Кернкросса. За ним было установлено наружное наблюдение, но оно не выявило его контактов с советской разведкой. На допросах в МИ-5 Кернкросс не отрицал факта передачи Берджессу конфиденциальной информации, но утверждал, что не знал о работе того на русских. Не доказав его вины, МИ-5 отказалось от судебного преследования. Но Д. Кернкросс был уволен со службы без всякой пенсии. Он уехал из Англии в США, а потом в Рим, где работал в продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН. В 1963 году после бегства К. Филби начались допросы Э. Бланта. В ходе допросов Блант подтвердил факт работы Д. Кернкросса на русских. В Рим на беседу с Кернкроссом прибыл сотрудник МИ-5 А. Мартин, который пообещал ему гарантию неприкосновенности в обмен на признание. Кернкросс не стал отрицать своих связей с советской разведкой, но особо подчеркнул, что делал это ради победы над фашизмом.

Конец жизни Д. Кернкросс провел во Франции в Провансе. Но и тут после бегства Гордиевского в 1985 году ему не дали спокойно жить репортеры, преследовавшие его вопросом: «Это правда, что вы были пятым?» В начале 90-х годов он вернулся в Англию — умирать. Смерть настигла его в октябре 1995 года.

В начале 80-х годов в результате развернувшейся в Англии шумной охоты на пятого из «кембриджской пятерки» прозвучали обвинения в адрес лорда Натаниеля Мейера Виктора Ротшильда, главы знаменитой банковской династии. В годы войны он работал в МИ-5, а после 1945 года занимался научными исследованиями в Кембридже, был директором британской авиакомпании ВОАС и целого ряда других фирм. В палате лордов он лоббировал интересы сионистов, стремящихся создать государство Израиль, чему противились представители Форин Оффиса и, наоборот, весьма благоволил Сталин.

Если он когда-либо и являлся агентом МГБ, то после бегства Маклейна и Берджесса определенно перестал поддерживать контакты с советской разведкой, опасаясь разоблачения. В последующие годы он был членом правления нефтяной компании «Шелл» и директором дочерней «Шелл кемикалс», директором «мозгового треста» правительства Эдварда Хита, а в последние годы жизни возглавлял банк «Ротшильд».

В сентябре 1999 года западные газеты и журналы запестрели заголовками типа «Прекрасная старая леди предместий защищает свои сорок лет измены», «Наследство коммунизма остается безнаказанным», «Шпион против шпиона» и даже «Маленькая старая вошь». Во всех статьях, вышедших под этими хлесткими заголовками, речь шла об англичанке Мелите Норвуд, которая, как оказалось, была агентом советской разведки аж с 1937 года.

Однако пожилая, 87-летняя женщина держалась с удивительным самообладанием. Она не только не отрицала факта своего сотрудничества с советскими спецслужбами, но и выступила перед журналистами с заявлением, в котором, в частности, сказала: «Я надеюсь, что пресса отнесется с уважением к моей частной жизни и жизни моих соседей. Я соглашусь с любым решением, которое правительство примет по этому делу».

Мы уже упоминали о ней, когда говорили о научно-технической разведке в 30-е годы. Расскажем о второй половине ее пути.

Первоначально Норвуд не входила в число основных агентов, хотя была личным секретарем директора Британской ассоциации по исследованию цветных металлов (БАИЦМ). Hо когда в сентябре 1946 года в Англии начались работы по созданию атомной бомбы (так называемый проект «Тьюб эллойз»), ее ценность для советской разведки значительно возросла. Дело в том, что ассоциация проводила в рамках программы «Тьюб эллойз» исследования свойств цветных металлов, в частности урана. При этом большая часть документов, касающихся атомного проекта, проходила через руки начальника Норвуд. В результате она могла передавать своему оператору (вероятно, это была Урсула Кучински (Соня), нелегальный резидент ГРУ в Англии с мая 1941 года) большое число секретных документов, относящихся к программе «Тьюб эллойз». Позднее, говоря о причинах, по которым она пошла на этот шаг, Норвуд заявила:

«Я хотела, чтобы Россия могла говорить с Западом на равных. Я делала все это, потому что ожидала, что на русских нападут, как только война с немцами закончится. Чемберлен же еще в 1939 году хотел, чтобы на них напали, это же он толкал Гитлера на восток. Я думала, что русские должны быть тоже способны защищаться, потому что весь мир был против них, против их замечательного эксперимента. И потом, они перенесли такие страдания от немцев. В войне они воевали на нашей стороне, и было бы нечестно не дать им возможности создать собственное атомное оружие».

Сейчас на Западе утверждают, что с помощью Норвуд советская разведка знала то, чего не знали даже члены тогдашнего британского кабинета министров, и что с ее помощью СССР создал свою атомную бомбу на пять лет раньше, чем предполагалось. Однако такие заявления не соответствуют истине. Ведь кроме Норвуд советская разведка имела других, более информированных в английской и американской ядерных программах агентов — таких как Клаус Фукс и другие ученые. Но это обстоятельство нисколько не умаляет заслуг Норвуд. Недаром Зоя Зарубина, дочь известного советского разведчика Василия Зарубина, сама долгое время работавшая в разведке, считает, что личное мужество Норвуд достойно всяческой похвалы. «Это была трудная и опасная задача, — сказала она в интервью корреспонденту английской газеты «Обсервер». — Мелита чувствовала, что поступает правильно, когда делилась информацией о британских ядерных секретах с пролетарским государством».

Информацию об английском ядерном проекте Норвуд продолжала передавать и после войны. Это было особенно важно в связи с тем, что из-за предательства шифровальщика канадской резидентуры ГРУ И. Гузенко английской контрразведкой МИ-5 были арестованы А. Мей (в марте 1946 года) и К. Фукс (в январе года). В это же время, между ГРУ и внешней разведкой МГБ развернулось соперничество за контроль над Норвуд. При поддержке Л. Берии победило МГБ, после чего оператором Холы (псевдоним Норвуд) стал сотрудник лондонской резидентуры ПГУ МГБ Николай Павлович Островский. Когда же в мае 1947 года ГРУ и ПГУ МГБ были объединены в Комитет информации (КИ), военная разведка вернула себе контроль над Норвуд и ее операторами стали сотрудники ГРУ Галина Константиновна Турсевич и Евгений Александрович Олейник.

Однако в апреле 1950 года, после осуждения К. Фукса и расследования МИ-5 по делу успевшей уехать в ГДР Сони, оператора Фукса и Норвуд во время войны, Хола в целях ее безопасности была временно законсервирована. Контакт с ней бый возобновлен только в ноябре года, после расформирования КИ. Тогда же Норвуд вновь была передана на связь легальной лондонской резидентуре ПГУ МГБ.