Книга Лето - Али Смит

«Называй меня Ярость. От ярости у меня осталось только имя – Айрис. Во мне уже никакой злости не осталось».

Возможно, как раз компетентность, практичность, организованность Айрис и уничтожили, сразили наповал невозмутимую активистку в Шарлотте?

Впервые вернувшись сюда из Саффолка, Шарлотта рассказала Айрис о том, что Арт влюбился.

Они с Айрис обе рассмеялись, обе с нежностью. Два сапога – пара.

Потом она рассказала Айрис – по глупости, понимает теперь ее эгоистичное эго, – как они с Артом ездили к заключенным в Центр временного содержания нелегальных иммигрантов «СА4А» и как умный и заботливый молодой вирусолог, задержанный на неопределенный срок, постарался объяснить им, а это было еще в начале февраля, когда мало кто в Англии принимал вирус всерьез, что грозный вирус набирает силу в различных странах и уже добрался до Англии через аэропорт рядом с Центром временного содержания нелегальных иммигрантов, в котором они сейчас находились, так что комната, где они сидели, буквально тряслась каждые несколько минут, когда над головой взлетали самолеты, и что вирус, очевидно, уже присутствует в городе на той самой улице, куда они собирались пойти и остановиться на ночлег.

Заключенный рассказал им, что, если вирус случайно попадет в этот Центр, где сам он тогда находился, все задержанные заразятся, поскольку все окна сделаны из плексигласа и металлических прутьев, ни одно не открывается во внешний мир и внутри циркулирует лишь переработанный старый воздух, проникающий через систему вентиляции.

Глаза Айрис загорелись.

«Они будут втихаря их выпускать, – сказала она. – Они не захотят, чтобы задержанные умирали и становились плохой рекламой».

Затем неделю назад появился новостной репортаж о том, как правительство освободило несколько сотен нелегальных иммигрантов, здоровье которых считалось наиболее уязвимым для подобной вспышки.

Они не будут единственными, – сказала Айрис. – Это лишь верхушка айсберга. И освобождены куда? Для чего? Куда они пойдут?

Не знаю, – сказала Шарлотта.

Куча уязвимых невиновных людей вскоре станут бездомными, – сказала Айрис, – без денег и без родных, и им позарез нужно будет где-нибудь остановиться.

Похоже на то, – сказала Шарлотта.

Теперь, когда ваши «Арты на природе» съехали, у нас тринадцать пустых спален, – сказала Айрис, – и три просторные общие комнаты. Потенциально это шестнадцать отдельных комнат. Я спрошу Арти, если он не против. Спрошу его, можно ли занять и его комнату. Тогда семнадцать.

(Это было в первые же дни, когда Арт оказался где-то с другими людьми.)

Спросить, можно ли занять его комнату под что? – сказала Шарлотта.

Вот только нужно уладить всего два вопроса, – сказала Айрис, – в смысле, до приезда людей.

Каких еще людей? – сказала Шарлотта.

Я ведь думаю, на пару месяцев еды на всех хватит, – сказала Айрис.

(Айрис до сих пор работает три раза в неделю в местном розничном магазине здорового питания, и сарай уже забит мешками со всякой чечевицей и рисом – Айрис обычно мыслит в категориях чрезвычайного положения.)

Нет, реальной проблемой, – сказала Айрис, – станет увеличивающаяся груда говна – с ним-то что делать?

Говна? – сказала Шарлотта.

В «Чэй Брес» всегда были проблемы с канализацией, – сказала Айрис, – когда здесь живет больше нескольких человек.

Что такое «Чэй Брес»? – сказала Шарлотта.

(Она решила, возможно, это название революционной группы, с которой Айрис жила здесь в 70-х и 80-х.)

«Чэй Брес» – старое название этого дома, – сказала Айрис. – В переводе с корнского – «дом мысли» и «дом, где протекает беременность». «Дом разума» и в то же время «дом матки». Когда моя сестра его ремонтировала, она забыла отремонтировать систему канализации. Вообще-то я не хочу говорить дурно о своей любимой покойнице. Но, несмотря на все блестящие способности, она никогда не удосуживалась копать глубже, чем считала нужным. Включая оснащение фундамента этого дома. Мы перегружали систему канализации, даже когда жили здесь только вдвоем. Короче, первым делом нам понадобится отстойник побольше, чем у нас сейчас.

Шарлотта спокойно кивала на все, что говорила Айрис. Тем временем она представляла себе, как сломя голову мчится в местную «ASDA»[71] и заполняет заднее сиденье машины консервами со всякой всячиной и таким количеством туалетной бумаги, какое только удается купить, а затем звонит своей прежней хозяйке узнать, можно ли снова снять ее квартиру, и если нет, мчится, превышая допустимую скорость, обратно в Лондон, чтобы максимально быстро найти подобное жилье.

Зачем туалетная бумага?

Потому что в Австралии все скупали в панике именно ее.

Ну и, рассуждая логически, она должна будет закончиться первой.

Туалетная бумага всегда будет нужна.

А почему ее прежняя квартира или что-то наподобие?

Потому что ее прежняя квартира была на одного человека и там не было места для кого-нибудь еще. И для его говна.

Шарлотта встала и потянулась.

Я мигом, – сказала она, будто просто собралась в туалет.

Она смоталась наверх за курткой, бумажником, ноутбуком, зубной щеткой и т. д.

Бесшумно выскользнула через черный ход.

Зашла за сарай, где никто не мог увидеть ее из дома, и открыла дверцу машины.

Села на водительское сиденье, оставив дверцу открытой.

Но все же включила свой ноутбук и набрала: «отстойник поставщики корнуолл».

Затем вернулась в дом и дала Айрис номер, чтобы вызвать экскаватор.

Хоть это она сделала.

Значит, в ней еще теплилась какая-то жизнь.

В этом вся прелесть Айрис. Она всегда безошибочно, неукротимо права.

«Когда они уже перестанут пользоваться военным языком, военными образами. Это же не война. Происходит нечто противоположное войне. Пандемия делает стены, границы и паспорта такими же бессмысленными, какими их знает природа».

В тот вечер, когда они полчаса смотрели бесконечную ленту новостей.

Айрис, – сказала Шарлотта, – вы в возрастной группе риска. Вам нужно самоизолироваться.

Не дождетесь, – сказала Айрис. – Самоизоляция для меня пишется так: «с», «м», «е», «р», «т», «ь». Но не волнуйся, в ближайшее время помирать я не собираюсь. Да и нет никакой возрастной группы риска. Все мы теперь в возрастной группе риска.

Вы ведете себя глупо, – сказала Шарлотта. – Ваши добрые намерения ничего не значат. Если имеешь дело с вирусом.