Книга Второй курс - Алексей Широков

– Извини… – я, честно говоря, даже помыслить не мог, что кому-то в моей компании так вот некомфортно. – Я сейчас закрою чакры и…

– Не надо! Поверь, Кузьма, – перебила меня журналистка. – Это нормально… и даже приятно. Мы же все-таки не животные, чтобы прямо-таки поддаваться инстинктам! Ну… большинство! Давай лучше к делу…

В этот момент во входной двери прощелкал замок, и в коридор ввалился высокий рыжий парень.

– Дорогая, я дом… О! – в этот момент он увидел меня и сидевшую напротив девушку, заулыбавшись, сбросил ботинки и быстро вышел на кухню, прямо на ходу протягивая мне ладонь. – Ваша светлость!

– С кем имею честь? – ответил я на рукопожатие, поднявшись с табурета.

– Кир Стажевский! Журналист-международник по Большой игре! – произнес он. – А я вот, принес…

И он поставил на стол объемистый пакет, который Софья деловито и быстро распаковала. Внутри оказался большой пластиковый… казан, наверное. Не знаю, как по-другому назвать эту посудину, полную разномастных пельменей. А затем Кир, попросив меня подержать всю конструкцию и чуть отстраниться, резко рванул рычажок, обхватывавший донышко.

Пыхнуло и дунуло паром! Посудина заполнилась бульоном, который тут же вскипел. По кухне разлился одуряющий аромат. А за столом с моим участием на некоторое время завязалась непринужденная беседа. После откровений Софьи казалось неудобным сидеть рядом с ее парнем, но стыдиться мне было все же нечего.

– Кир, ты принес то, что я просила? – спросила моя знакомая у своего парня, бешеным темпом набирая что-то на превратившемся в клавиатуру планшете.

– Ага, – Стажевский протянул ей носитель, похожий на древний «MicroSD».

– Супер! Ты лучший, сразу же после его светлости! – воскликнула девушка, порывисто чмокнув его в щеку и вставив карту в свой планшет, забарабанила по нему пальцами еще быстрее.

Парень хмуро посмотрел на меня. Учитывая поведение журналистки, понятно, о чем он подумал, однако я просто покачал головой: «Не было ничего у нас!» Это ее личные бредни. А заодно задумался. Вот как жить, зная, что любимая женщина может взбрыкнуть в любой момент и выкинуть фортель? Ответов я в себе не нашел, но тут заговорила Софья:

– Смотри, Кузьма! Вот график всех происшествий на интересующей нас территории за несколько лет! – она погладила руку Кира и добавила: – Всех вообще. И не спрашивай, как это добыто!

– Не буду, – усмехнулся я, подхватывая специальными пластиковыми щипчиками пельмень из бурлящего тазика.

Формально это были не «пельмени». Начинки там были самые разные, от картошки с луком, что можно бы было назвать «вареником», до бекона с обжигающим язык и горло перцем. Этакая «сборная солянка» в тесте, пришедшая к нам с японских островов. Вот только в оригинальной версии этого блюда, а заодно и развлечения, каждый из сидящих за столом гостей сам готовил и приносил пельмени-гедзе с теми начинками, что ему пришли в голову, а их потом сваливали в один котел, вокруг которого устраивалась своеобразная лотерея.

Никто не знал, кто что приготовил, а извлеченный пельмень мог быть с мерзкими или несочетающимися с заварочным бульоном вкусами, а то и вовсе с клубком волос внутри.

В нашем же случае все было офигенно вкусно! Потому как блюдо оказалось ресторанное и глупым шуткам в нем просто не имелось места. Одновременно с этим стоило все равно соблюдать осторожность, ведь в одном из пельмешей находилась не начинка, а пластиковый призовой купон ресторана.

Прожевывая нечто свиное с непонятной приправкой, я внимательно всматривался в отзеркаленное окошко с экраном, которое Софья подняла прямо передо мной со своего крутого планшетика. Голограмма была довольно прозрачной, но тем не менее разобрать как карту, так и сопроводительный текст не составляло особого труда.

Можно было даже пощелкать чекерами, фильтруя происшествия по нескольким параметрам, отсеивая раскрытые и выделяя группу из тех, что были похожи на события в кампусе. Что я, собственно, и сделал, параллельно внимательно слушая выводы, сделанные Софьей, и последовательно поднимая, пусть и неполные, явно неофициальные данные о тех событиях в хронологическом порядке.

Картина в итоге получалась следующая: в две тысячи девятнадцатом году происходит несколько кровавых убийств в Строгино, есть место преступления, много крови, но нет трупов. Затем уже в двадцатом, в Войковском, Левобережном, Головинском, Западном Дегунино и в Восточном, а также в Отрадном. Почерк один и тот же, но ничего не ясно и никого найти не могут.

И в то же время появляется городская легенда о Дракуле из Ховринской больницы. Еще советский долгострой, заброшенный в середине восьмидесятых, а если быть точным, в восемьдесят пятом, быстро стал объектом разнообразных сплетен. Даже не учитывая слухов, там регулярно гибли подростки и обнаруживались трупы, а местные жители обходили огромный недостроенный комплекс десятой дорогой.

В девяносто первом, после развала СССР, территорию и само здание постарался прибрать к рукам некий олигарх Обрамцев. Но не успел! Грянула Контрреволюция, две мировые войны и, наконец, Ренесанс, после которого недострой, как и прилегающий к нему Грачевский парк, отошли в вотчину рода Платоновых. А уже через полгода глава рода умирает от какой-то неизвестной болезни крови, и испуганные наследники сразу же распродают два участка, практически не торгуясь.

И вот Грачевский парк отходит графу Салазину. Последний славился как плейбой, меценат и просто харизматическая личность, поговаривали, что он не просто эксцентричен… а немного не от мира сего. Вот и в этом случае новый владелец не стал мелочиться, а создал на месте бывшего парка единственный в Москве готический вернисаж, стилизовав его под мрачный английский погост викторианской эпохи.

Это место до сих пор пользуется просто бешеной популярностью как у ценителей мрачной атмосферы, так и просто у любителей острых ощущений, ведь посещение вернисажа считается связанным с настоящим риском для жизни! Как уже говорилось, граф Салазин был очень эксцентричным человеком и умел добиваться желаемого. А свое детище он искренне любил и всячески развивал, в частности выбил у властей разрешение на превращение бывшего Грачевского парка в частное кладбище, совмещенное с выставкой картин под открытым небом.

Там его, собственно, и похоронили, прямиком в центральном мавзолее в окружении журчащих фонтанов, рычащих львов и плачущих ангелов. А всего за эти годы на «Готическом вернисаже» помимо бутафории появилось порядка двухсот могил. В основном сподвижников и людей, разделяющих мрачные пристрастия бывшего хозяина парка. Однако, по мнению завсегдатаев форума с официального сайта этого странного места, вернисаж забрал жизни почти двух тысяч человек. И это считали только тех, кто не прожил и недели после его посещения.

Впрочем, Софья их безжалостно отсеяла. Все это были естественные смерти, самоубийства, покушения и тому подобное, в общем, никак не относящиеся к нашим заморочкам случаи. Куда интереснее оказалось для нее то, что произошло с бароном Крюковым, выкупившим почти одновременно с графом соседнюю недостроенную больницу и прилегающую к ней территорию.