Книга Тени за холмами - Антонина Крейн

— Ну сказать нам про Лиссая можно было, — заметил Полынь. — Информация-то интересная.

— Тогда и Лиссаю можно сказать про вас что-нибудь эдакое, десертное. И вам друг о друге. Ребят, ау, что за претензии?

— Просто одно дело Лиссай, а другое — мы, — безапелляционно заявила Кадия. — Нас можно назвать командой. А Лиссай, он… Как бы сказать…

— «Дева в беде», — помог Дахху. — Архетипичный образ. Тот, кого постоянно приходится спасать.

— Инициатор проблем, по сути.

— А вы не охренели? — спросила я.

Признаем, чересчур резко. Ребята почему-то не ответили. Никто из них.

— Я пошла к принцу, — буркнула я молчаливую минуту спустя. — И, представляете, я не скажу ему, что ты, — я обиженно глянула на грустного Дахху, — Назвал его девой в беде.

— Иди, — кивнул Полынь. — Может, на сей раз принц отработает свой авторитет и, разнообразия ради, сам кого-нибудь спасет.

Я вышла из пещеры. Уже когда я была на улице, ветер выхватил из приоткрытого окна две фразы и, хихикающий доносчик, бросил их мне в самое ухо.

— Вы заметили, как резко она всегда реагирует на вопросы о принце? — озабоченно спросила Кадия.

— Да, — невесело сказал Полынь.

Я углубилась в лес.

* * *

На острове-кургане была ярмарка в честь Весеннего Равноденствия.

Пыталась быть. По факту, из-за урагана всё немного вышло из-под контроля.

Пестрые палатки-шапито летали туда и сюда по площадке для крикета, сладко путаясь с воздушными змеями. Целой толпой за ними носились купцы, дети, стражи и туристы. Два Ходящих стояли в центре этого хаоса, трагично прижав ладони к железным маскам. Бдят, умники. Ветер сдирал с яблонь цветы и, смеясь, швырял их белоснежными горстями в лица горожан.

Я шла, наклонившись вперед аж под сорок пять градусов, и тихонько молилась, чтобы меня что-нибудь не убило. Будет крайне неприятно умереть сразу после ссоры с друзьями. Им на всю жизнь травма; мне — на всю смерть…

Рядом обрушился торговый прилавок. На встрепанный газон выкатилась целая семья волшебных стеклянных фигурок: разнообразные зверюшки, почеши за ушком — оживут ненадолго и будут ластится к твоему указательному пальцу, низко урча. Простейшее лекарство от депрессии. Седобородый маг в сапогах с загнутыми мысами (он бы отлично смотрелся в галерее учебного корпуса, даже корректировать не надо) бросился их собирать, хватаясь за поясницу. Я — помогать.

— Как думаете, это настоящий ветер? — спросила я. — Или все-таки пересдачи в Башне идут не по плану?

— Ветер магический, клык даю! — подтвердил старичок. — Но это не экзамен. Это побочный эффект от какого-то заклинания или зелья. Бывает.

— Если это побочка, то каков же основной эффект?

— Не знаю, любой. Но формула точно не пройдет аттестацию, лежать ей в Хозне до скончания века.

В благодарность за помощь маг подарил мне хрустальную рыбку в пол ладони, завернув ее в сегодняшнюю газету. Я продолжила свой путь к старой аркаде, думая о словах торговца.

Не пройдет, значит, аттестацию. Лежать ей, значит, в Хозне.

Совпадение? Или Гординиус Сай, чем бы он ни занимался, уже применил выкраденную в Башне бутылочку?

Небо голубое, Горди, во что ты там вляпался?

Как раз в этот момент ветер вдруг стих. Резко-резко. Как отрезало. Мимо меня еще по инерции пролетел какой-то ребенок, вцепившийся в своего слишком большого змея, а потом мир и тишина воцарились на крикетной площадке.

Я покачала головой и отправила новое, подробное письмо Мелисандру Кесу, воспользовавшись дворцовой голубятней. Хей, детектив! Лови больше фактов.

* * *

Лиссая не было во Дворце.

Сначала я бродила по аркаде. Потом плюнула, воспользовалась браслетом и зашла в душные покои — давненько тут не проветривали.

Рыбка-подарок не реагировала на мои прикосновения, хотя я рьяно чесала ей плавники и жабры. Было любопытно, ведь, если мурлыканье стеклянных кошечек и урчание лисичек я представляю, то как именно должна утешать безмолвная селедка — науке в моём лице неизвестно. Увы, без магии ничего не вышло. Я спрятала рыбу в один из глубоких карманов летяги, решив передарить при случае, и, плюхнувшись на кровать, стала читать газету.

Я искала новости о Вире, но их не было, даром что вечер, а террорист — террористы — до сих пор не объявились… Почему, интересно? Пусть Полынь и запретил мне заниматься этим делом, порассуждать сама с собой я имею право.

Версия первая: еще не успели. До полуночи время есть.

Версия вторая: виновато вчерашнее ранение. Кровавая месса вышла из-под контроля, и Виры свернули активность.

Версия третья: теневики уже поймали их, но истина оказалась столь неприглядна, что людям не говорят.

Я вспомнила разговор, подслушанный в Теневом департаменте. Ходящие думали, что за террористами стоит Пик Волн: мол, отчего шэрхен отказываются присылать выпускников, если не по причине излишней дерзости? Как студенты могут быть «не готовы»?

Я закинула руки за голову, вольготно развалившись поперёк кровати.

А что, если в Пике Волн просто кончилась кровь Рэндома? Ведь рядовые Ходящие не знают о том, откуда берутся их Умения. Без крови татуировка не заработает, это факт. И как я помню по словам Полыни, студентам рисуют Глазницу только на последнем курсе.

Прикинем хронологию…

Рэндом уже очень долго гуляет по Пустошам Хаоса, а до этого еще несколько месяцев был недееспособен. Получается, у шэрхен уже год как нет поставок, ведь кровь Рэндома всегда была оплатой за его проживание в Шэрхенмисте. А раз он там не живет, то и кровь никому не должен.

И если запасы факультета кончились, то конечно студенты будут «не готовы!» У них просто нет Умений!

Но почему шэрхен не признаются в этом Шолоху? Не хотят пороть горячку и признаваться «клиенту» в проблемах, надеясь, что Рэндом вернется и всё образуется?

Или, может, они "пилили" кровь, как бюджет, и по идее её должно было хватить — но не хватило? Или ценную кровушку кто-то украл? Есть много причин для молчания…

Хм. Как бы то ни было: что, если я попробую докричаться до телепата Рэнди? Вчера в тринапской раздевалке я слышала его голос, а значит, джокер может быть в «зоне доступа». Заодно вопрос с Марцелой поможет решить… Если ему это покажется достаточно веселым. Ведь любопытство заменяет ему религию.

Я начала, кхм, молиться. Мысленно орала «РЭ-Э-Э-ЭНДО-ОМ!», увещевала, упрашивала и даже немножечко угрожала. Джокер не откликнулся.

Зато я незаметно для себя уснула.

Нет сна лучше, чем в новом месте.

* * *

Когда я очнулась, уже наступил вечер. Сквозь подпотолочные окошки, огибая ветви сирени, лилась бархатная синева. Она наполняла комнату, как смола — густая и вязкая; пошевели рукой — пойдет рябь.