Книга Адель и 40 оборотней - Екатерина Бакулина

* * *

— Дел, а поедем пораньше? — Олин улыбался легко и почти беспечно. — Погуляем в городе. Сходим куда-нибудь, пока есть время до поезда. Я ведь обещал сводить тебя пообедать.

Меня вдруг кольнула мысль, что он боится не успеть, что другого раза может не быть.

— Олин…

Так захотелось сказать: «нет, не сейчас, мы еще обязательно успеем, вот, все закончится…» Мы сходим куда угодно! Не потому, что не хочу, а вдруг испугалась. Словно последний раз.

Но как отказать? Глупо.

— Мы ведь еще успеем, Олин…

— Конечно, успеем, — сказал он. — Но почему бы не погулять сейчас? Меня отпускают. У тебя же вещи собраны, это не нарушает твоих планов? Погуляем, потом я посажу тебя на поезд.

— А потом? — сказала я.

Тут же смутилась сама, покраснела. Мы ничего не говорили о «потом», никаких планов. Он ничего мене не обещал. И даже если бы никаких обвинений, никаких проблем, то я просто уехала бы и все, мы больше не увиделись бы. Он остался бы служить здесь, а мне еще пять лет учиться.

— Потом? У тебя были планы? — он хотел было сказать что-то еще, но осекся, насупился, закусив губу. — Прости, Дел. Это у меня были планы… я… — он насупился еще больше, отвернулся, потом глянул на меня снова. — Когда все закончится, я заеду к тебе в Дорнох и… ну, там разберемся. Что-нибудь придумаем. А пока, погуляй со мной немного… пожалуйста.

Он взял меня за руку. Осторожно, словно мальчишка.

Конечно.

* * *

Мы бродили по улочкам. Взявшись за руки. И молча.

Олин пытался говорить. Спрашивал всякие обычные, ничего не значащие вещи о моей учебе, о работе, о жизни вообще. Я… пыталась отвечать, но все время сбивалась. Замолкала, глядя на него.

Сейчас мы расстанемся, и…

Мы ведь, по сути, совершенно чужие друг другу люди. Я знаю его пару недель. Что такого особенного было между нами? Мы переспали пару раз? Ну, я же не девочка, в конце концов. А для оборотня это вообще обычно дело.

Я смотрела и думала — в какой же момент все изменилось? И правда ли это что-то значит, или так? Минутное увлечение? Как это происходит? Люди вдруг становятся нужны друг другу, значимы. Как возникает эта связь?

Останется ли эта связь, если я уеду? У нас ведь совсем разная жизнь.

Но я забыть никогда не смогу, что бы ни случилось…

Мы никогда не говорили о будущем, и все же, я не могла не думать. Представить невольно, как просыпаюсь с ним каждое утро, как приходят дети… Я почти не помнила своей семьи, но так смутно, словно и не со мной было, помнила, как ночью или под утро уже, просыпалась, и когда мне было страшно — приходила к отцу, залезала под бок, под одеяло… Я как-то отчетливо представляла Олина в этой роли, из него вышел бы отличный отец. Только, наверно, из меня мать не выйдет. Боевую магию почти невозможно совместить с семьей. Кем была моя мать? Я ведь даже не знаю. Дар часто передается по наследству, что если она тоже была магом и погибла где-то там? Или просто выбрала карьеру и оставила меня с отцом. Мне не узнать.

— Дел? — Олин гладил пальцами мою ладонь. — Пойдем?

Я вздрогнула, немного очнувшись. Глянула на него. Он ведь меня о чем-то спрашивал, а я задумалась о своем.

— Что?

— Пойдем, пообедаем, что ли? — улыбнулся он. — У нас еще больше трех часов.

И все закончится.

Я стояла, смотрела на его снизу вверх, в его голубые глаза… Его пальцы осторожно скользнули по моей руке, к плечу, так совсем кончиками, осторожно. По спине и между лопатками. Ему так отчетливо хотелось большего, но мы ведь на улице.

Коснулся пальцами моих волос, провел у виска и по щеке.

Дыхание немного сбивалось, но он очень старался держать себя в руках.

— Мы можем пойти посидеть немного в машине, — сказала я, сама себе удивляясь. — Есть я не очень хочу, а гулять что-то устала.

Он заулыбался.

— Интересная идея, — и прямо видно, как ему понравилось. — Но быстренько поесть перед отправлением мы все равно сходим, не могу отпустить тебя голодной.

С ним было хорошо. И как-то легко, как ни с кем никогда раньше. У нас с ним совсем разный жизненный опыт, но в возрасте небольшая разница — всего-то три с половиной года. И даже не в этом дело, есть что-то неуловимое, что делает ближе. Словно я знаю его всю жизнь.

И обниматься в машине… да и не только обниматься… так хорошо.

Мы едва успели на поезд. Но накормить он меня все-таки накормил. Тоже по-быстрому, но очень вкусно. В том самом кафе, где мы ели в первый раз, когда поехали за ботинками. И ботинки эти, особенно в пещерах, сложно недооценить, без них я бы не смогла пройти все это.

Когда поезд тронулся — у меня защемило сердце. До слез.

Если Олина обвинят в убийстве, то как мне жить? Рядом с ним мне даже не верилось, что такое может случиться, но стоило остаться одной… мысли лезли всякие.

Мне надо подумать, как быть дальше. И быть готовой.

Доберусь до места, позвоню Нико, узнаю, как дела и какие новости.

Надо хорошенько подумать над тем, что я могу рассказать о кхаях, вейрах и наших походах в горы. Что могу сказать об Олине.

Нужно хорошо разбираться в кхайской магии. У меня есть много зарисовок, много материала, из всего этого можно и практическую работу сделать, и вообще это пригодится. О ментальной магии надо непременно узнать, чтобы потом мне не говорили, что такое невозможно. Я ведь своими глазами видела, как стражу подчинялись все. Так что любое решение Олина можно списать на воздействие стража. И даже неважно, что сам Олин думает по этому поводу.

В Дорнохскую университетскую газету я напишу как приеду, не откладывая. Ничего такого провокационного и спорного, только о том, как я была в кхайских пещерах. Это событие само по себе, должно заинтересовать. Нико, к моей характеристике, дал мне фотографии — сделанные в вейрской деревне, и у скалы, где пропал Магнус, и даже в самих пещерах, Кенек, геолог, фотографировал для себя и поделился. Мне будет что показать.

Я расскажу о себе и своей работе, а уж потом, если будет нужно, то смогу сказать об Олине. Начать с малого.

Плохо лишь то, что по моей работе в основном практика, и очень мало теории, замеров, исследований. А у меня как раз замеры и исследования должны быть по программе. И не важно, что вообще все не по программе пошло. Но, при желании, будет легко придраться. Впрочем, при желании придраться можно к чему угодно, в любой, даже самой идеальной работе первокурсника найти недочеты.

Возможно, даже защитить свою практику будет непросто, и я должна быть готова.

И подумать, чем могу помочь Олину.

Прощаясь, Олин поцеловал меня в лоб, попросил не вмешивать. «Если только сможешь — не лезь в это дело, Дел». Он уже достаточно хорошо знал меня, чтобы понимать — просить такое бесполезно, поэтому не слишком настаивал.