Книга Воронья стража - Владимир Свержин

– Я мог бы сказать, монсеньор принц, что сей дар не что иное, как уловка, дабы привлечь внимание вашего бывшего соратника. Ведь точно так же, как и вы заинтересовались, что побудило меня на этот шаг, так мистер Рейли ломал себе голову, ища ответа на сей вопрос. Пока, естественно, любопытство не вынудило его доискиваться истины непосредственно у меня. Но, ваше высочество, мы знаем друг друга весьма давно, а потому я не желаю кривить душой. В первую очередь оттого, что это противно Божьим законам, но и, конечно же, из опасения утратить ваше доверие. К счастью ли, а может, к сожалению, вы слишком умны, чтобы верить в очевидное. Ну а поскольку в ближайшее время я бы желал просить у вас помощи, так же, как в прошлом году в Париже просили ее у меня вы, то буду столь же откровенен, сколь и вы были со мной.

“То есть пятьдесят на пятьдесят, – мелькнуло у меня в голове. – Тоже неплохой оборот!”

– Не ведаю, – между тем продолжил брат Адриен, – доводилось ли вам ранее воочию лицезреть вашего заклятого врага короля Филиппа II, по, ежели б случай свел вас с ним, вы бы, несомненно, подивились, до чего схожими провидению угодно было создать двух столь разных людей! Месье Рейли так похож на короля Испании, что невольно мыслится об их близком родстве.

– И вы туда же, святой отец! – поморщился я. – Как же, слышал эту песню! Сын короля Испании и Марии Кровавой, похищенный коварными еретиками, воспитанный в неизвестности в глуши девонширских болот…

– А что, ваше высочество, здесь уже толкуют об этом? – чуть настороженно, но весьма заинтересованно спросил красноречивый иезуит.

– Толкуют, – подтвердил я. – А нынче за полночь я даже любовался прелестным документом, подтверждающим версию королевского происхождения Рейли. Документ, правда, фальшивый, но качество – выше всяких похвал! К тому же автор утверждает, что изделие его рук лишь копия оригинала, уничтоженного несколько лет назад.

– Воистину, – довольно усмехнулся брат Адриен, – дорога шествующего правильным путем устлана лепестками роз.

– Конечно! – хмыкнул я. – Только иногда их забывают отделить от стеблей! – Я собрался было напомнить брату, Адриену, что фальшивка остается фальшивкой, как бы выгодна она ни была, но вовремя вспомнил о так называемом, Константиновой даре – подложной грамоте римского императора Константина, оделяющей верховной властью в Западно-Римской империи главу Католической Церкви, и решил не развивать этот тезис. В конце концов, разве не его святейшеству, по уверениям его же прелатов, дано Господом право вязать и разрешать. Скажет “истинно” – значит, истинно. Во веки веков! – Но, святой отец! Если права Рейли на трон кажутся вам и-и-и… м-м… вашим друзьям вполне обоснованными, что же тогда Католической Церкви до несчастной судьбы Элизабет Тюдор?

Брат Адриен задумчиво обвел глазами пустую залу, ярко освещенный солнцем золоченый алтарь, стройные, точно печатные строки Священного Писания, ряды скамей, тоскливо стынущие в ожидании прихожан, и вновь заговорил, перебирая давным-давно знакомые мне тяжеловесные четки:

– Мои друзья, как вы, мессир, изволили выразиться, искренне полагают, что будет лучше, если Елизавета Английская, к вящей славе Господней, продолжит управлять страной. Однако же склонив монарший слух к мудрым речам тех, кто поможет умиротворить земли Британии и вновь оживить их истинным словом Божьим.

Что же касается мистера Рейли, то стоит вспомнить, что вполне вероятно, он не только сын королевы Марии Тюдор, но и Филиппа Габсбурга, а стало быть, в первую очередь испанский принц. И хотя государь империи, в которой никогда не заходит солнце, еще не слишком стар и довольно крепок здоровьем, никто не сможет поручиться, что Господь продлит дни его величества. И кому, как не законному наследнику, коим, несомненно, будет являться принц Балтасар де ла Реи… буде узрит он воочию свет истинной веры, принять на себя тяжесть венца Испании?! Ведь вам, несомненно, ведомо, что впавший в безумие сын Филиппа дон Карлос не так давно умер. Иные же его отпрыски обладают столь дурной наследственностью и таким слабым здоровьем, что вряд ли смогут всерьез претендовать на испанский престол.

– Валтасар де ла Реи – это, несомненно, Уолтер Рейли? – поспешил уточнить я.

– Конечно же!

– Угу. Замечательно! А если вдруг он не узрит свет? – Я вперил пристальный взгляд в глаза благочестивого интригана.

– Мои друзья считают, – не останавливая движения четок, медленно произнес тот, – что это было бы прискорбно, но, уж конечно, сей печальный факт не должен помешать восстановлению поруганной справедливости и возвращению трона его законной владычице.

– Понятно, – склонил голову я, немилосердно кривя душой.

Какое уж тут “понятно”! Иезуиты, краса и гвардия римских пап, изо всех сил пытающиеся усадить авантюриста на трон самого фанатичного из всех католических правителей! Было над чем задуматься даже гугеноту, которым я, впрочем, не являлся. Однако сейчас меня больше интересовало другое: насколько планы иезуитов по поводу огнекудрой Бэт совпадали с нашими собственными.

– Ну, предположим, – кивнул я, выслушав тираду по поводу законности прав тауэрской затворницы. – Но что же вы полагаете делать? Ведь не за тем же вы проникли сюда, в Тауэр, чтобы побеседовать с возможным претендентом на испанский престол?

– И за этим тоже, – весомо проговорил брат Адриен.

– Насколько я понимаю, эта цель достигнута. Что же теперь? Рейли пригласил вас давать ему уроки истинной веры? Или же лорд-протектор назначил ваше преподобие читать проповеди злосчастной маркизе Дорсет? Оригинальная пытка!

– Мне грустно слышать от вас, мессир, подобные речи, – опечаленно вздохнул преподобный отец. – Какова бы ни была ваша вера, она остается христианской. А стало быть, такие непочтительные речи о слове Божьем отнюдь не к лицу верующему человеку, тем более принцу, коему отроду написано являть пример своим подданным в боголюбии и благочестии. Что же касается несчастной королевы, то позвольте мне поведать о деяниях святой Одиль, жившей в Эльзасе пожалуй, еще во времена рыцарей Круглого стола.

Несмотря на давность лет, любой крестьянин расскажет вам сию поучительную историю и без труда укажет место, где все происходило. Так вот: в прежние времена герцогом Эльзаса был жестокий своенравный Атальрик. Он был женат на сестре местного епископа, благочестивой даме Бересвинде. Сам же герцог, как я сказал, был нрава весьма грубого и необузданного. На беду его супруги, доброй христианке, у них родилась дочь, от роду не имеющая сил открыть глаза. Жестокосердный отец велел своим людям умертвить ее, но убитая горем мать умолила этих суровых воинов скрыть крошку и отвезти ее к дяде – епископу. Там-то и произошло первое чудо, связанное с именем дочери герцога Эльзасского, которую нарекли Одиль. Ибо стоило первым каплям в купели святого крещения пасть на лицо малышки, как веки ее прекрасным образом отверзлись, являя миру чудесные, аметистового цвета глаза. В тиши монастырского уединения, под опекой доброго прелата римской Церкви произрастала эта милая девочка, становясь, хоть мне не пристало говорить о том, все прелестней и прелестней.