Книга Письма к тайной возлюбленной - Тони Блейк

Он с трудом удержался, чтобы не сказать: «Знаю».

— Вы здесь для того, чтобы походить по горам и поудить рыбу? — спросила она.

— Да, — соврал он. — Я слышал об этом месте много хорошего.

— От кого?

Налив на лед виски «Джек Дэниеле», она поставила стопку на салфетку перед ним. Он решил, что ее вопрос был слишком прямым, и потому она стала ему нравиться чуть меньше.

— На самом деле я прочел о нем в блоге друга.

Она наклонила голову к плечу:

— Правда? И кто же ваш друг, если можно спросить?

Она улыбнулась, но Уильям понял, что он ей тоже не очень нравится. И его это даже не особо удивило: так у него было почти всегда.

Но его это не тревожило. Потому что это будет очень легко, все это… Он нутром это чуял. Это было… счастливым случаем. Все наконец-то стало складываться.

— Линдси Брукс. Вы ее знаете.

Ее глаза изменились — немного потемнели.

— Да, знаю. Еще раз — как вас зовут?

— Уильям, — повторил он, отпивая виски. Алкоголь обжег ему горло, но прибавил силы.

— Откуда вы ее знаете?

Он не стал ничего придумывать:

— Мы давно знакомы. Она в последние пару лет давала мне много советов.

Он не стал признаваться, что ее советы шли через блог.

Карла молча кивнула, но он ощутил, что ее подозрительность усилилась. Он сделал еще глоток виски и почувствовал, как у него согревается грудь. Он чувствовал себя все более сильным. Одна мысль о том, где он и зачем сюда приехал, придавала ему уверенности.

— А вы знаете этого парня, Роба Коултера, с которым она встречается? Какой он?

— Он… крупный, — ответила Карла. — И довольно агрессивный.

Уильям мысленно рассмеялся. Карла пытается его отпугнуть!

Но при этом она сказала именно то, что ему нужно было знать, — предоставила последний недостающий кусок мозаики. Роб в блоге Линдси — это действительно Роб Коултер. Тот парень, который когда-то был его лучшим другом — в иной жизни. Тот парень, который убил его младшего братишку и отнял у него последние остатки счастья.

Глава 16

Роб смотрел, как Линдси двигается над ним, отдаваясь власти ритмичных волн. Она походила на богиню своими шелковистыми плечами и безупречными грудями, увенчанными напрягшимися и потемневшими сосками. Его ладони обхватывали ее бедра: ему нравилось ощущать ее движения, чувствовать, как покачивается ее тело под его руками. Ему нравилось смотреть в ее глаза, полу прикрытые от наслаждения.

Теперь он был в ней не так, как поначалу: он снова привык к женскому телу, привык к этому жару и возможности испытывать страсть. Желание снова стало для него другом, а не чем-то, что надо подавлять. Но ему по-прежнему было также хорошо, как в начале. Или может, еще лучше. Когда они только это начали, он злился на себя за это — и злился даже на нее. Ему было тревожно. Он боялся, что из-за этого его мир может рухнуть. Но теперь все эти негативные мысли давно ушли — и отныне он мог в полной мере ею наслаждаться. Теперь это было похоже на музыку: ритм их близости, ритм ее присутствия в его жизни помогали ему ощутить себя живым, все дальше уводили его от его прежних тревог.

После того невероятного момента, когда они увидели радугу, они прошлепали вниз по тропе, по грязи и лужам, по ручьям, которые все еще пересекали тропу, приняли душ и вместе приготовили лазанью. А теперь уже наступила ночь, и они снова были в постели — на кушетке, рядом с открытым окном, где ветерок был прохладным, а воздух сладким. И, двигаясь в ней, он вдруг понял, что они провели вместе весь день. Да, утром он около часа поработал у себя в мастерской, пока она занималась своим блогом, про который она ему рассказывала, но в целом они были вместе весь день — и, черт побери, его это нисколько не обременило.

А теперь они задыхались от наслаждения. Он поднял руки, чтобы прижать ее соски, приближая общий оргазм. Теперь он мог это видеть: он узнал все признаки, запомнил, что ее дыхание становится более шумным, а ее движения замедляются, но при этом становятся мощнее, — и ему нравилось смотреть, как это происходит, и пытаться еще больше обострить Линдси наслаждение. Он знал, что прикосновение к ее набухшим соскам приведет ее к вершине, и сейчас он потер их, осторожно сжал и прошептал: «Давай, моя хорошая!..» И она рухнула в волны экстаза, упав на него, содрогаясь от наслаждения.

И тут внизу зазвонил телефон.

— Черт! — проворчал он.

Когда сработал автоответчик, они на секунду замерли, прислушиваясь, хотя сверху расслышать было трудно, тем более что они не выключили музыку в гостиной.

— Роб, Это Карла. Линдси у тебя?

Карла еще что-то говорила, но он больше ничего не разобрал. Все еще не восстановившая дыхание Линдси сказала:

— Мы с ней завтра договорились встретиться за ленчем. Наверное, она хочет изменить планы. Я перезвоню ей утром.

Роб не собирался с ней спорить. Ведь он был в ней, там, где было так влажно и тепло.

Единственным ответом стало мощное движение его бедер, которое чуть не подбросило ее над кроватью. Она вскрикнула, выгибая спину, — и когда в мягком свете ночника их взгляды снова встретились, ее глаза уже были полны жадным огнем, который говорил, что оргазм нисколько не убил ее страсти.

— Сделай так еще раз! — потребовала она.

У него из горла вырвалось жаркое рычание, и он выполнил ее требование, на этот раз приподняв над постелью их обоих… и это заставило его потерять контроль.

— Черт, моя хорошая! Сейчас! — выдохнул он и вошел в нее снова, а потом еще раз: все так же мощно и глубоко, сотрясая их тела бурными движениями.

И они оба застонали, а в следующее мгновение она бессильно упала ему на грудь, приникая к нему, — и его руки тесно обхватили ее.

— Спасибо, моя хорошая, — неожиданно для себя прошептал он.

Когда в окно заглянули первые лучи утреннего солнца, Роб склонился над спящей Линдси, чтобы прикоснуться к ее плечу и поцеловать в щеку. Ночью они перебрались с кушетки на кровать: последняя близость утомила их обоих, так что им захотелось вытянуться поудобнее и заснуть. Но все равно во сне их руки и ноги переплелись, и полчаса назад, проснувшись, он обнаружил, что прижимается к ее спине и обнимает ее.

— Ухожу, — прошептал он у ее уха.

Ее ресницы затрепетали, а глаза открылись.

— Сегодня дождя нет?

Ему показалось, что в ее голосе слышится разочарование из-за того, что этот день не будет таким, каким был предыдущий.

— Не-а, так что сегодня мне надо приниматься за дело и поработать подольше. Ты будешь здесь, когда я вернусь?

Она была чертовски притягательно-сонной, когда перевернулась на спину. На ней была какая-то тонюсенькая рубашонка на лямочках, и соски приподнимали ткань.