Книга Катакомбы военного спуска - Ирина Лобусова

– Зайдер ведь выполнил свое условие? Собирай сход.

– Уже, – кивнул Туча, – сход назначен на послезавтра. Только ты на него не пойдешь.

– Почему это? – нахмурилась Таня.

– Убьет он нас всех, Зайдер, – просто сказал Туча, который протрезвел почти полностью, – мне и поделом, я людей подвел. А вот ты должна жить. Тебе за рано. А мне все равно, здесь дела нет.

– И как я буду жить, Туча? – горько усмехнулась Таня. – Где жить? Зачем?

– Уедешь. Куда хочешь. Мир большой.

– Может быть, – Таня пожала плечами, ей страшно надоел этот разговор. – Только я с тобой пойду, Туча. На сход. И у нас есть возможность спастись.

– Как? – Туча поднял на нее уставшие глаза. – Нет ничего такого…

– Есть. Мы, Туча, нашли крысу. Это Архангел, работающий на Зайдера, – и Таня рассказала все, что ей удалось узнать.

– С этим можно идти, – оживился Туча. – А шо?

– Мы пойдем, Туча, – горько улыбнулась Таня, – рано сдаваться. Послезавтра, говоришь? Пусть так.

Володя сидел за столом в редакции, заканчивая первую из статей. Речь шла о воре Черве, которого убили за попытку кражи.

Отбросив всю осторожность, он писал открыто: «За что так жестоко покарали Червя и его адъютанта Сидора Блондина? Тут следует особо рассказать о законах воров. Для каждого вора, ступившего на воровской ход, нет более важного понятия, чем общее. То, что люди, далекие от криминального мира, называют общак.

Общее – это воровская касса, общий котел, фонд взаимопомощи в среде бандитов. Существуют две разновидности общака – на воле и в тюрьме. Червь пытался украсть общак, который находился на воле. Касса находится всегда под контролем преступного лидера, пользующегося доверием преступников. Формирование общака началось еще до начала XX века. И наказание за кражу или растрату только одно – смерть.

Общак на воле формируется за счет преступных доходов. Это всегда взносы преступников, процент от каждого дела. Общак используется для организации новых преступлений, подкупа чиновников и милиции.

Впервые это понятие появилось на царской каторге. С идущими по этапу каторжанами сердобольные люди делились деньгами, из которых складывалась общая касса, впоследствии делящаяся на всех. С течением времени порядок образования и расходования таких средств претерпевал неоднократные изменения. Менялись принципы накопления, цели трат. Но неизменным оставался главный воровской закон: каждый по мере сил и возможностей должен проявлять заботу о накоплении общего.

Для хранения служит обычный сейф в доме преступного лидера. Охраняет его выбранный казначей, который в случае растраты отвечает жизнью…»

Внезапно Володя почувствовал, что за его спиной кто-то стоит. Он прекратил печатать. Возле его стола находилась Лариса, главный редактор. Она подошла так тихо, что увлеченный работой Сосновский ее не заметил.

– Я соболезную твоей утрате, – сказала Лариса, – как это ужасно – потерять друга.

– Благодарю, – буркнул Володя, не поднимая глаза вверх.

– И еще. Наш разговор о статьях отменяется.

– Что? Это как? – не понял Сосновский. – Но я уже начал писать!

– Комитет принял решение больше не писать о ворах. Ничего больше не упоминать об этом мире. Таково решение. И оно не изменится. Извини.

– Понимаю, – он действительно понимал.

– Тебе лучше вернуться к рутинной работе.

– Так я и сделаю, – Володя вынул из печатной машинки незаконченную статью. Разорвал, выбросил в мусорную корзину. Затем вышел из здания редакции.

Глава 25

Тетрадь в клеенчатом переплете. Ограбление цветочного магазина. Странный убийца. Тайна ОГПУ. Появление Призрака

«Когда ты найдешь эти записки, меня, скорей всего, уже не будет в живых. Никому их не показывай».

На коленях Володи лежала тетрадь в клеенчатом переплете. Дневник его друга. Бесценный дар и груз.

Сосновский начал читать. Он знал, что у Петренко хороший слог, прекрасный язык. И этот дневник был не просто дневником, сухими записями. Володя читал просто роман. Роман, где главным героем был его друг Владимир Петренко.

«Это было очень давно, еще в мои первые годы работы в милиции. Вернее, тогда я еще не думал, что это будет моей основной работой и моим призванием. Мы просто патрулировали криминальные районы Молдаванки, Слободки, Бугаевки с оружием, потому что это был 1920 год, время страшных грабежей. Война шла со всех сторон, и кроме оружия не существовало варианта хоть как-то справиться с проблемами.

Я много лет работал в уголовном розыске. И еще с тех, давних времен, у меня появилось одно устойчивое убеждение. Да, это верно, что первоначальной проблемой преступности является бедность. Армию уличных грабителей и вооруженных налетчиков всегда пополняли те, кто не мог найти работу и прокормить себя другим путем. Бедность, страшная бедность, нищета на грани отчаяния, которая превращает человека в животное и не дает ему вспомнить свою человеческую сущность, – именно это и толкало на скользкий путь бандитизма. Таких было большинство. Я видел их, умирающих от голода, пытающихся выжить в жуткой нищете там, где не было никакого другого выхода. Либо ты украдешь, либо ты умрешь с голода. Я видел все это.

Но если первоначальной причиной часто являлась бедность, и я пытаюсь судить объективно, как делал всегда, то потом появлялась вторая причина. И эта вторая причина – более веская, объемная, огромная, не дающая соскользнуть, свернуть в сторону с выбранного пути, причина настолько массивная, что напоминала бы гору, затмевающую солнце, эта причина появлялась со временем у всех, кто вступил на преступный путь. Это причина – жадность.

Жадность, алчность появлялась после первого же удачного налета. Зачем мучиться, пытаясь заработать деньги честно? Когда только один нравственный рывок, только один выход на арену жизни с револьвером в руке – и ты король, тебе доступно все в этом мире, ты способен одним жестом угрозы не только обеспечить для себя завтрашний день, но и стать выше всех, над миром. Все это становилось причиной, почему преступная бездна втягивала в себя все больше и больше людей, и вырваться из этой трясины человек не был способен никогда.

Третья причина – это своеобразное чувство опасности, адреналин, наполняющий душу и жизнь таким смыслом, после которого все остальные поступки обыкновенной жизни становились пресными и не нужными. Я всегда говорил и не устану повторять: криминальная среда – это болото. Это трясина, затягивающая с головой и никогда не выпускающая назад. И не потому, что человека убьют, если он попытается распрощаться со своими бывшими соратниками. Вовсе нет. А потому, что он сам не захочет уйти, он уже не сможет жить нормальной человеческой жизнью. Именно поэтому он сделает выбор находиться в болоте до конца своих дней и погибнет вместе с ним.