Книга Козни туманного Альбиона - Марина Белова

— Да, — ответил Штурм.

— Мне кажется, мы забыли о племяннице Оксаны, — вспомнила Степа.

— Не надо искать виноватых, — хриплым голосом заявила Ольга. — Это я убила Богомолова, когда шла к Оксане.

— Вот сука, — Мамонтова в сердцах опять стукнула кулаком по столу. — А корчила тут перед нами божью коровку. Пятнадцать лет отсидела и еще столько же отсидишь. Все, я ухожу! За одним столом с убийцей сидеть не собираюсь.

Лариса Ивановна подхватилась, и едва не опрокинув Веню вместе со стулом, пулей вылетела из комнаты. Через секунду до наших ушей донесся грохот от хлопнувшей входной двери.

— Я, пожалуй, тоже пойду, меня дома Мафусаил ждет, — Орешкина поднялась, а следом за ней встали Антон и Владимир Владимирович.

— Не смею вас задерживать, — Иван вышел из-за стола, пропуская Лидию Федоровну, Зуева и Зорькина.

Вскоре наше общество уменьшилось еще на двух человек. Куропаткин вспомнил, что у него сегодня еще обслуживание важной персоны, а Лиза вроде не собиралась уходить, но ее настойчиво выпроводил Штурм.

— Лизок, ты не забыла, что тебе надо к травматологу?

— К травматологу мне идти завтра.

— Но все равно иди, погуляй, подыши свежим воздухом. Тебе полезно, ты такая …бледненькая, — Иван чуть было не проговорился «у меня». Похоже, после нашей беседы, он таки присмотрелся к девушке и даже завязал с ней романтические отношения. По крайней мере, глядя на их счастливые лица, именно это приходило на ум. Что ж, вместе они очень хорошо смотрятся.

Глава 29

За столом остались сидеть Ольга Сергеевна, Иван, Ася и наша троица.

— А теперь давайте разбираться, кто есть кто? — предложил Штурм. — Зачем вы взяли вину на себя, Ольга Сергеевна?

— Я убила, и все! Больше ничего не скажу.

— Прости меня, мамочка, — вдруг заревела Ася.

— Что за чертовщина! — Алина выпученными глазами смотрела, как Аська заходится в истерике.

Минуту назад, когда Ольга призналась в убийстве, я все поняла — она покрывает родную дочь. Тогда же в моей памяти всплыло — Каменскую, которая была по паспорту Анастасией, звали Асей. Очень часто одних и тех же людей называют по-разному. И примеров тому много: Георгиев называют Егорами, Станиславов — Стасами и Славами, Людмил — Людами и Милами.

Степа повороту событий тоже не удивилась, похоже, нас посетила одна и та же мысль. А вот Алина, которая не ездила с нами в Боголеповку, с трудом понимала происходящее.

— Объясните мне наконец, что происходит? По глазам вижу, вы в курсе. А я? У меня что, от насморка мозг парализован?

— Алина, сейчас ты все поймешь. Иван не сказал, что дочь Ольги Сергеевны звали Настей, это мы узнали в Боголеповке. Звали Настей, понимаешь? Анастасией.

— Ну так и что? А Ася здесь при чем?

— Саша — Шура, Мила-Люда, — стала помогать мне Степа. — Поняла, Алиночка? Настя — Стася — Ася.

— Я поняла только то, что она сказала: «мама».

Между тем Ася продолжала реветь:

— Не сажайте мамочку, я все расскажу, все.

— Успокойтесь, пожалуйста, — Штурм протянул Асе стакан воды.

Она со слезами выпила воду и начала сбивчиво рассказывать:

— Я только сегодня узнала, кто моя родная мать. Я думала, она меня бросила, отказалась. Я не знала, что их двое, что это тетка отняла у меня мать. Ох, и злая же я была на нее — у всех родители как родители, а у меня кукушка. Когда я к ней пришла (теперь-то я уж понимаю, это была Оксана) попросить денег, она мне: «Деточка, потерпи немного. Федор Петрович болен, скоро умрет, тогда все тебе останется». Я ей: «Мне некогда ждать, зима на носу, я хочу быть как все, а у меня нет ни пальто приличного, ни сапог». Она мне щедрой рукой штуку баксов отсыпала и говорит: «Иди, извини, больше дать не могу — Федор Петрович все наличные деньги потратил на путевку, решил в последний разок в Англию съездить» и показывает мне рекламный проспект с описанием вашего уникального маршрута. Ушла я, а сама думаю, чем же он таким болен, что все еще по Европе разъезжает? Узнать диагноз мне не составило большого труда. Я медсестрой в больнице работаю, в той, которой вся наша городская элита обслуживается. Нашла я карточку Богомолова. Оказалось, ничего у него, кроме аллергии, нет, здоров как бык. Тогда я решила: «Раз ты меня, родная мамочка, обманула, будет тебе, так как ты того заслуживаешь. Мечтаешь стать вдовой? Будешь».

— Вы задумали убить Богомолова?

— Да. Мне ведь пообещали деньги после его смерти? Пообещали. Причем пообещали скоро. А для меня «скоро» — это не десять лет, не пять и не год! Соврала, что муженек на ладан дышит? Получи труп в коробочке! А долго ждать, когда он сам помрет, это не для меня! Прости, мама, я ведь не знала, что ты не имеешь к Богомолову никакого отношения. Знаешь, как я его тогда ненавидела? Получалось — у меня отчим владеет десятком магазинов, а я на скромную зарплату медсестры самое необходимое себе не могу позволить.

— Ася, а зачем понадобилось с этой целью ехать в Лондон?

— А как бы я его здесь достала? Это раз. Два — у меня уже был план. Три — там, в Лондоне, со смертью туриста, обставленной как несчастный случай, не особо бы разбирались, быстренько бы вернули всю группу на родину — и все дела.

— Это вам так кажется, там «глухарей» не любят, — поправил Асю Иван.

— Я ведь не собиралась в него стрелять! Говорю же — у меня был план.

— А Саша для чего вам понадобился? Он был вашим сообщником?

— Сашка? Сообщником? Ну вы скажите! Нет, конечно, но в случае чего, он мог подтвердить, будто я была с ним. Я ведь, когда решила Богомолова на тот свет отправить, пришла к Саше, мы с ним встречались некоторое время. Пришла и спрашиваю: «В Лондон хочешь съездить, приведений половить?» Он мне: «Хочу, но у меня только шестьсот долларов». — «Добавлю. Поехали?» Он согласился. Так я уговорила его ехать со мной.

— Один технический вопрос? Лекарство, на которое у Богомолова была аллергия, вы везли отсюда? И как оно попало в бутылку с пивом?

— Лекарство я взяла у нас в больнице. Два года назад Богомолову делали операцию: грыжу вправляли. Поскольку у него аллергия на многие лекарства, то на каждый медикамент, используемый в ходе операции, проводилась проба. Все данные проб зафиксированы в карточке. Я взяла то лекарство, которое строго-настрого было запрещено Федору Петровичу. Потом я купила в магазине точно такое же пиво, какое купил Богомолов, осторожно вскрыла бутылку, влила препарат и закрыла крышку. У меня есть специальная открывалка, которая вновь ставит пробку на место. Конечно, лучше было бы это лекарство вколоть в Богомолова, когда он, скажем, спал. Но я боялась, что он проснется и схватит меня за руку, поэтому остановилась на пиве. Дальше — проще простого, когда все пошли на ужин, я подменила бутылки.