Книга Мекленбургская принцесса - Иван Оченков

От выкриков лицо его раскраснелось, изо рта брызгала слюна и временами казалось, что вот-вот польется пена.

— Вы маньяк, месье! — потрясенно воскликнул Бопре.

— Нет! — покачал головой Карл Юхан. — Я, как раз таки, абсолютно нормален. Это мекленбургский выскочка сошел с ума, когда захотел стать на моем пути. И теперь он за все получит!

— А можно мне тоже получить кое-что? — прищурился его собеседник.

— О чём вы?

— Бросьте! — отбросил стеснение беглый гугенот. — Вы прекрасно поняли, о чём я. Мы с вами заключили сделку, причем я свою часть уговора выполнил уже дважды. Заплатите мне то, что причитается, и я немедля покину и ваш корабль, и этот город, а по возможности и эту страну! Потому что, самое позднее к вечеру, здесь поднимется тревога и тогда станет слишком жарко.

— У меня нет денег, — просто сказал Юленшерна.

— Что?!

— У меня нет денег! — повторил тот чуть громче.

— Я не понимаю, у вас нет денег здесь? Они где-то в другом месте? Так давайте отправимся…

— У меня вообще нет денег! — с ненавистью в глазах еще раз повторил швед. — Этот негодяй лишил меня всего. Этот корабль и его команда — все, что у меня осталась, да и из них многие лежат теперь в том проклятом лесу под Бранденбургом.

Бопре стоял перед пиратом, как громом пораженный, не в силах поверить, что его так просто обманули. Наконец, в голове его прояснилось, и недоумение уступило место холодной ярости. Рука его сама собой устремилась к поясу, но к несчастью, шпаги там не было. Зарычав, француз выхватил своё единственное оружие — матросский нож, и хотел было кинуться на обманщика, но остановился, наткнувшись на ствол пистолета.

— Вы не поверите, — с усмешкой поведал ему Юленшерна. — Но этому нехитрому приему, я научился у Странника. Всякий раз, когда я пытался достать его шпагой у него оказывался пистолет и он, вот точно также, махал им перед моим лицом. Забавно, правда?

— Э… пожалуй, мы оба погорячились, — примирительно сказал гугенот, опасливо косясь на оружие в руках шведа. — Знаете, давайте поговорим, возможно, у нас получится прийти к взаимовыгодному решению…

— Гы-гы-гы, — мерзко засмеялся Карл Юхан. — Всё-таки вы, месье, редкостный недоумок! Принцесса была права, когда говорила, что вы ни черта не получите кроме куска стали в сердце. Знаете, я давно бы выпустил вам кишки, но вы, как это ни странно, были чрезвычайно полезны мне. Но теперь от вашей милости нет никакого прока. Но, я, пожалуй, не стану вас убивать. Это слишком просто. Я выкину вас за борт, когда всё закончится, и если дьявол не заберет вас к себе сразу, утопив, то скоро об этом позаботятся палачи.

Француз с ужасом смотрел на своего недавнего сообщника, а тот, наслаждаясь его страхом, нагло улыбался ему в лицо. Наконец, это занятие пирату прискучило и он закричал во все легкие:

— Эй, кто-нибудь!

В каюту немедля ввалились подручные Юленшерны и с готовностью уставились на своего вожака.

— Свяжите эту кучу дерьма, и киньте в карцер!

— Но там этот русский!

— Тогда в канатный ящик… ах да, там эта мерзкая девчонка… ладно вытащите её оттуда и заприте в каюте связанной. А он пусть посидит и подумает над своей трижды никчемной жизнью.

Бандиты немедля навалились на Бопре и, сбив его с ног, обезоружили и связали. Затем француза уволокли, а оставшийся в каюте шкипер спросил:

— Будут еще какие-нибудь указания, господин граф?

— Пожалуй, да, — отозвался тот тусклым голосом. — Кое в чем лягушатник прав. Вечером тихо снимайтесь с якоря и уходите в Висмар. Если всё будет хорошо, я буду там через неделю. Я же пока останусь здесь.

— Послать с вами пару человек?

— Зачем?

— Возможно, вам понадобиться помощь?

— Это вряд ли, — хмыкнул Карл Юхан. — Я сам таскал носилки по городу, сам греб веслами в лодке, не думаю, что получится опуститься еще ниже. Но запомни главное, если вас попробуют захватить, перережь глотки пленникам. Даже если вам будет грозить кара Небесная или попытаются обменять их головы на мою. Всё равно, убей их, ты понял?

— Будьте спокойны, господин граф, я всё сделаю.

— Вот и отлично, дружище. Я знал, что на тебя можно положиться! Ты что-то хотел спросить?

— Да, если позволите…

— Валяй.

— Я хотел бы узнать, где мой младший брат?

— Хакон?

— Да, Ваша Милость, Хакон!

— Боюсь у меня плохие вести для тебя, мой друг! Твой младший брат погиб в бою с московитами. Он, можно сказать, спас мне жизнь…

— С московитами? — недоверчиво переспросил пират.

— Да, я сам не ожидал их увидеть в таком месте. Что неладное творится с нашей старушкой Европой, куда не плюнь, везде встретишь русского!

— Да уж, — покачал головой шкипер. — Так вы говорите, что он погиб защищая вас?

— Я тебе когда-нибудь врал?

— Это хорошая смерть, — проигнорировал последний вопрос морской разбойник. — Если вы хотите остаться в городе, то нужно поторапливаться.

— Уже иду.

Пока дюжие матросы бесцеремонно волокли брыкающуюся Шурку в трюм, она не переставала грозиться им всеми возможными карами, какие только успели прийти ей на ум. Но флегматичные шведы делали свое дело, не обращая внимания на её вопли, так что девочке пришлось перейти от угроз к ругани. Увы, тонкостям немецкой нецензурной лексики принцессу никто не учил, а потому она была вынуждена перейти на великий и могучий русский язык. Но то ли потомки викингов уже в те времена не считали принадлежность к сексуальным меньшинствам оскорблением, то ли просто не поняли, что им кричит их юная пленница, но и здесь её ожидал полный облом. В общем, дело кончилось тем, что маленькую матершиницу засунули в канатный ящик и заперли в нём. Хорошо хоть веревки сняли, потому что руки начали затекать.

Для взрослого человека место её заключения было пыткой само по себе, но невысокая и худенькая Шурка разместилась в нем без проблем, хотя и нельзя сказать, чтобы с удобствами. Кое-как присев, она обхватила костлявые коленки руками, и собралась было предаться единственно возможному в такой ситуации занятию, а именно — плачу по своей горькой судьбинушке, как совсем рядом раздался хриплый голос, едва не испугавший её до чёртиков:

— Давненько я такого не слышал!

— Ты кто?! — вздрогнула она и, дернувшись, больно ушибла макушку об крышку ящика.

— Дед Пихто! — отозвался тот же голос. — А ты кто?

— А я бабушка Никто! — огрызнулась она, потирая шишку.

— Молода ты для бабушки, хотя ругаешься как три деда, — не то осуждая, не то хваля, заявил таинственный незнакомец.

Некоторое время они молчали, прислушиваясь к скрипу досок и плеску волн. Но надолго принцессу не хватило, и она снова подала голос: