Книга Последний рубеж - Федор Вахненко

«Надо уходить! – проносится в голове Седого. – Надо уходить, пока цел!»

И в этот раз сталкер не находит сил сопротивляться ментальному призыву. Пока с десяток шатающихся зомби один за другим покидают давно лишившиеся искры домашнего уюта квартиры, охотник за артефактами и боец «Вольного народа» со всех ног бросаются к уцелевшей лестнице.

«Уходите! – торопит их кукловод. – Уходите!»

Едва выскочив на улицу, Кожевников и Ара скрываются под сенью растущих недалеко от входа деревьев.

– Э, видишь че?! – зовет анархист, залегая в тени пузатой, откормленной аномальной энергией сосны.

– Да ни хрена! – отвечает Седой, занявший позицию поближе к стене хрущевки. Он до боли в глазах всматривается в плотные заслоны чернобыльского леса, но не может разглядеть ничего подозрительного. Ни единой мелькающей фигуры, ни единого черного ботинка, торчащего из куста, ни единого высунутого из-за укрытия автомата. Ничего…

Стоп!

На одиннадцать часов, почти у самой обители кукловода. Зоркий, натренированный долгими вылазками взгляд замечает движение в высоких зарослях колкой травы. Как будто кто-то пытается принять удобное положение для стрельбы…

«Двадцать два!»

Автомат стучит сталкеру в плечо, и пули вгрызаются в угол дома. Гулко, будто миниатюрная пушка, стреляет СВД, и Седой видит небольшой фонтанчик пыли, поднявшийся над зеленкой.

– Ушел! – доносится голос Ары. – Ушел, скотина!

Справа, где-то на один час, у самой границы леса вспыхивает «сияние». Считаные секунды – и в занятый бойцами группировок двор на полном скаку влетают двое. Черный скотч слабо блестит в рыжеватых лучах солнца, и палец Седого буквально заклинивает на спусковом крючке.

«Свои! – кричит мозг охотника за артефактами. – Не стреляй! Свои!»

Одного из бегущих настигает пуля. Сталкер видит, как выгибается его спина, когда голодный, жаждущий свежей крови свинец пропарывает рюкзак и впивается в мясо. Видит, как обмякшего рубежника бросает на асфальт, видит, как падает без чувств второй черный.

Кто-то показывается среди деревьев прямо позади подстреленных бойцов группировки. Одна, нет, две фигуры!

Выстрел!

Земля темно-коричневыми хлопьями разметается прямо перед лицом Седого, и страх неподъемным грузом вжимает сталкера в сухой, жесткий грунт. Откуда-то сзади раздается смачный хлопок СВД. Ответный огонь не заставляет себя ждать. Даже сквозь то нарастающий, то немного сбавляющий обороты шум боя скиталец слышит, как пули врезаются в деревья, слышит хруст ломаемой коры, шелест срезаемой раскаленными добела осами травы и звук разрываемой свинцом и сталью земли. Или, может, ему это только кажется? Может, это не более чем плод его воображения? А может…

Может, это все – предсмертная галлюцинация? Может, он уже мертв? Может, ответная очередь пришлась точно по его позиции?

– Вставай! Вставай, урод, надо валить отсюдова нахрен! – раздается над ухом Кожевникова. Чьи-то сильные, цепкие пальцы хватают бродягу за рюкзак и помогают подняться на ноги. Всего одно мгновение, всего одна фраза – и сталкер мощным ударом отбрасывает клыкастую тень страха на задворки сознания, возвращая контроль над своим телом. Вслед за коренастой фигурой рядового Ершова он устремляется к зданию, которое покинул считаные минуты назад. К ближайшему надежному укрытию.

Широкий, просторный двор, освещенный теплыми лучами солнца, сменяется темными, наполненными густым мраком внутренностями жилого дома. С низким гулом зажигаются два ПНВ. На лестнице тут же показывается неуклюже шаркающий зомби.

– У… уходи, – натужно выдавливает из себя живой мертвец, но его слова тонут в оглушительном стрекоте пулеметов, и черный с бродягой просто проносятся мимо.

– Туда давай, туда! – кричит Седой, указывая Ершу на одну из квартир первого этажа.

В этот раз сиплый, старческий голос кукловода не пытается залезть им в головы и обратить в бегство. Может, мутант ослаб после того, как разом заставил всех своих зомби выйти из квартир и тут же посадил каждого из них на короткий ментальный поводок, не давая броситься на спасающихся бегством незваных гостей. А может, просто понял: сколько бы он ни отгонял людей, они все равно будут искать укрытие от пуль в стенах его убежища, пока кровавый бой снаружи не закончится.

Гильза неслышно приземляется прямо посреди коридора выбранной Ершовым квартиры. Вслед за ней в помещение закатывается пузатая учебная граната, не раз спасавшая Седому жизнь. Кажется, чисто…

Рубежник заходит первым, сканируя каждый угол на предмет опасности. Сталкер двигается следом, прикрывая напарнику спину, но зомби не спешат преследовать людей – кукловод и впрямь решает оставить посетителей в покое.

– Слышь? – подает голос скиталец.

– Че?! – не оборачиваясь, восклицает боец группировки, все еще говоря на повышенных тонах.

– Слышь, как притихли? По ходу, не стреляют…

– Да…

«Неужели все закончилось?..» – На секунду в груди Седого рождается слабый огонек надежды.

– Один час! – тут же сообщает Ерш, и короткая трель автомата огревает Кожевникова по ушам. Коренастый черный с завидным проворством уходит перекатом влево, но цепляется рюкзаком за грубо сколоченный деревянный шкаф, не успевший стать жертвой мародеров до рождения Зоны. Бойца группировки разворачивает, и он неуклюже падает на пол. Седой приседает на одно колено прямо там, где стоит, и берет на прицел проход в указанную напарником комнату. Что-то ненадолго мелькает в дверном проеме, и палец сталкера тут же дергает спусковой крючок.

«Двадцать два!» – Глаза скитальца боязливо зажмуриваются. Ершов поддерживает брата по оружию огнем, и одна из его пуль с тихим, писклявым свистом уходит в рикошет, едва не зацепив Кожевникова.

– Ерш! – кричит Седой. – Жахни по нему из подствола!

«Еще немного, – ни с того ни с сего проносится у него в голове. – Лейтенант говорил, в Чернобыле мы встретимся с подкреплением. Значит… Надо подержаться еще немного. Чуть потерпеть – и все закончится».

– Да не могу я! – отзывается черный – Гранаты кончились еще хрен знает когда! На складе ж ни хрена не выдали, суки!

– Свои! Свои это, долбодятлы вы конченые! – доносится из комнаты. Слова предполагаемого противника кажутся такими тихими, что сталкер едва разбирает смысл сказанного.

– Че ты сказал?! – переспрашивает Ерш, не сводя с дверного проема глаз.

– Да свои, говорю! Свои, вашу мать!

– Ну, раз свои, – кричит Кожевников прежде, чем его напарник успевает опомниться, – то выходи давай! Швыряй сюда ствол – и давай, с поднятыми руками!

Встав на полусогнутые и коротко глянув через плечо, скиталец отходит назад, чтобы в случае чего юркнуть в ведущее на кухню ответвление коридора.

– Ну давай! – торопит мешкающего противника Ершов. – Давай трындуй сюда, ушлепок! Ща посмотрим, какой ты свой!