Книга Маг целитель - Кристофер Сташеф

— Это понятно. В общем, как я понимаю, ты и сам рос, мечтая стать колдуном?

— Верно. — Толстяк кивнул, и по лицу его пробежала тень. — Однако у меня не оказалось к этому способностей. Поэтому я устремил все свои старания к тому, чтобы стать чиновником.

— Тут у вас по престижности это, видимо, профессия номер два. Но что же за удивительные новшества ты привнес в эту систему?

Во взгляде лысого появилось самодовольство.

— О, я придумал замечательную систему, и такую простую! Всего-навсего назначил младшего чиновника в каждый город, чтобы он надзирал за делопроизводством и судопроизводством и предпринимал такие меры, какие понравились бы королеве.

— Ну а к чиновнику, само собой, приставлялся младший колдун, — попробовал угадать я.

— Точно... Чиновник был воспитан по укладу, принятому при дворе, и не стал бы питать снисходительности к горожанам, а также к мэру и шерифу. Отвечать он должен был только перед королевой.

— То есть на самом деле перед своим боссом, а боссом был ты, — резюмировал я.

— Вот именно, — сказал толстяк и сплюнул. — Ну и глупец же я был — не понимал, какую власть имею!

— Зато королева поняла.

— О, да! Поняла! Чиновников утвердила, как я и предполагал, но к отчету их призывала самолично.

— А тебя бросила в темницу.

Толстяк кивнул, и виду него был самый разнесчастный.

— Вот награда за все старания, — посочувствовал я ему. — Награда человеку, который больше думал о работе, чем о том, чего можно с ее помощью добиться.

— Я был идиотом! — запричитал толстяк. — Может быть, талантливым идиотом, но все равно идиотом!

— Очень талантливым, — согласился я. — Вот только не в колдовстве.

— О, да, — вздохнул толстяк и тут же злорадно осклабился. — Но здесь, на закате моих дней, я осознал, что мне открывается истина и что я обладаю уникальным талантом — вот только что от него толку здесь?

— О? — удивился я. — И что же это за талант?

— Я приручил крыс, — поведал мне толстяк шепотом. — Да так приручил, что они приходят на мой зов. О, я теперь мог бы созвать сотню крыс и повелеть им напасть на вас!

Жильбер сердито заворчал, а Фриссон спросил:

— И они сделают то, что ты им прикажешь?

— Сделают, — кивнул толстяк и обнажил в ухмылке желтые зубы. — Они сделают все, что я им ни прикажу, — даже если я велю им добегаться до смерти.

— Повелитель крысиной стаи... — задумчиво проговорил я. — Фриссон, ты... м-м-м... помнишь тот стишок про крыс, а?

— Нет, но постараюсь вспомнить.

— А я знаю отличные стихи про терьеров, — сообщил я, выразительно глядя на Крысолова. — Да это же могучее войско. Если твои крысы так тебе повинуются, чего же ты тут сидишь?

— Да что от них толку? — визгливо огрызнулся Крысолов. — Если даже ты можешь вызвать каких-то существ и они справятся с моими крысками, то что же тогда говорить о Сюэтэ? Представляю, что она с ними сделает!

— Ясное дело, она их уничтожит, — вздохнул я. — Призовет парочку демонов, и дело в шляпе.

— И меня вместе с ними, — добавил толстяк со знанием дела. — Нет, помирать не желаю и не желаю видеть, как поджаривают моих зверюшек. Пожелай я сам, и они бы меня давно на тот свет отправили.

— А, так ты об этом подумывал?

— А кто бы не подумывал? — прошипел Крысолов. — Только подумал, да передумал. Сам не знаю почему, да только передумал.

— Зато я знаю. Просто-напросто ты ждал, что придем мы и вызволим тебя отсюда, — дерзко заявил я и обернулся к Жильберу. — Как думаешь, замки тут крепкие?

Краешком глаза я заметил, что Крысолов вдруг как-то весь подтянулся, выпрямился, но тут же снова обмяк, и глаза его потускнели. «Понятно, — подумал я. — Кому лучше бюрократа знать, что такое ложные обещания».

— Я смотрел, — ответил Жильбер. — Замки и запоры — под заклятием. Их не выломать, решетку не сломать. Даже дерево двери твердое, как броня. Только ты можешь вывести нас отсюда, чародей, а не то мы сгнием тут вместе с крысами и их дружком! О, призови на помощь свой талант и как можно скорее вызволи нас! Ведь с каждым мгновением приближаются страдания юной дамы!

Крысолов рассмеялся — визгливо, хрипло.

— Глупцы! Неужели вы думаете, что сумеете пересилить злобную, изощренную власть королевы?

— Попробуем, — спокойно ответил я. — Похоже, как раз сейчас у меня вдохновение. (За это надо благодарить моего ангела-хранителя, и я это отлично понимал). — Начнем с того, что попробуем выбраться из этой конуры. — А ведь это нелегко сделать парню, который заявлял, что не верит в чудеса... — Фриссон, я тебе пропою пару песенок, а ты попробуй переделать их в заклинание. Нам необходимо вернуться в камеру пыток.

— Зачем же ты хочешь вернуться туда? — обескураженно выдохнул Крысолов.

— Затем, что королева собралась уготовить нашей подруге судьбу, которая похуже смерти. Ну, как, Фриссон?

— Если ты так желаешь, господин чародей... — проговорил поэт.

Никто рта не успел открыть, а я уже стал напевать:

Когда погасили все огни,

Когда упали с плеч обузы,

Перо в чернила обмакни

И смирно жди явленья музы.

Придет и будет говорить,

Но не коси на музу глазом.

Мужчиной с ней не надо быть —

Ты записать стишки обязан.

Да, слышал бы меня сейчас автор! Единственное, что меня утешало, — от оригинала мало что сохранилось. И он вряд ли бы признал свое творение.

В воздухе повисли чернильница, перо и кусок пергамента. Я поймал все это и подал Фриссону.

— Запиши. Помнишь, я тебя учил, как это делать? Запишешь — я посмотрю и только потом произнесу вслух.

Фриссон не слишком охотно взял у меня перо. С чего бы это?

— Как прикажешь, господин Савл. Только я до сих пор не слишком ловко управляюсь с буквами.

Оставалось лишь восторгаться, как же хорошо он понял мой намек и подыграл мне!

— Ну, постарайся. — Я сделал вид, будто уговариваю Фриссона. — Знаешь такую песенку «Солнце всходит и заходит»?

— Слыхал.

— Попробуй переделать ее так, чтобы мы перенеслись в камеру пыток. А потом нам понадобится удрать отсюда совсем, а на этот случай будет вот какая песня. — И я промурлыкал первые восемь строчек «Возьмемся за руки, друзья».

— И эту слыхал, — кивнул поэт. — Значит, мне держаться поближе к тексту?

— Ни в коем случае! Если тебя посетит муза, выпытай у нее побольше! Пиши все, что тебе взбредет. Мои песенки — лишь отправная точка.