Книга Приключения капитана Коркорана - Альфред Ассолан

Вы, милорд, можете прочесть в газете «Монитер Бхагавапура», препровождаемое вам при сем, подробности об этой казни. Предательство Дублефаса было так гнусно и настолько несомненно доказано, что я не счел нужным соблюсти по этому делу все судебные формальности, причем нужным нахожу уведомить ваше превосходительство, что при этом шпионе найден был превосходно составленный и очень точный рапорт о всех финансовых и военных силах моего государства.

Понятное дело, что я не счел нужным присоединить к настоящей депеше этот интересный документ, и, полагаю, ваше превосходительство в этом отношении одобрит мою осторожность и сдержанность.

За сим, ваше превосходительство, да сохранит вас Бог!

Магараджа Коркоран I

Написано в моем дворе в Бхагавапуре сегодня, 5 февраля 1860 года христианской эры, в триста тридцать три тысячи шестьсот девятом году от десятого воплощения Вишну и в третий год нашего царствования.

Прочтя это письмо, Кватерквем сказал:

— Да это прямое объявление войны, а между тем ты к ней еще не подготовлен.

— Так или иначе, а война неизбежна, — возразил Коркоран, — английские войска уже наступают. Будь что будет и как Богу угодно. До сих пор я поддерживал себя дерзкой и отчаянной отвагой; приходится продолжать в том же духе.

— Есть у тебя союзники?

— Года через три вся Индия была бы на моей стороне. Но теперь ничего не подготовлено. После последнего восстания сипаев англичане расстреляли всех сколько-нибудь решительных и энергичных индусов. Надо ждать нового поколения или чтобы этот несчастный, запуганный и забитый народ забыл об избиениях и казнях.

Кватерквем, ударив себя по лбу, сказал:

— Мне пришла мысль, которая через три месяца может тебе доставить могущественного и страшного союзника, так что ты не только будешь спасен, но и овладеешь всей Индией!

— Кто же этот союзник? Говори скорее!

— Будем говорить потише, так как нас могут подслушать.

Кватерквем назвал Коркорану на ухо какое-то имя, заставившее магараджу вздрогнуть, и по прошествии нескольких секунд раздумья магараджа ответил:

— Я об этом сам не раз подумывал, но ведь это так далеко; переезд туда и оттуда потребует по крайней мере четыре месяца. Да и притом кого послать?

— Ты забываешь о моем воздушном шаре, делающем триста миль в час, летающем прямо стрелою, не обращая никакого внимания на моря, реки и горы! Сегодня вечером мы прослушаем в Парижской опере «Вильгельма Теля», а на другой день тебе дадут аудиенцию, и послезавтра мы уже возвратимся обратно. Сугрива и Луизон в твое отсутствие будут управлять государством.

— Нет! Все это прекрасно, но выполнить это слишком поздно; однако ты можешь оказать мне весьма важную услугу. В твоем воздушном шаре я хочу ознакомиться как с английским, так и с моим лагерем. Попрощаемся с нашими дамами и через час отправимся в путь… Надо позвать Акажу.

— Хорошо! — ответил Кватерквем, приказав позвать негра, который тотчас появился.

— Акажу, — сказал Кватерквем, — немедленно приготовь аэростат.

Негр, подскочив от радости, воскликнул:

— Увижу Нини и Зозо! О, мой добрый масса Кватерквем!

— Нет, мой друг Акажу! Мы увидим Нини и Зозо в конце этой недели, а теперь мы заняты иными делами!..

XV. Шутка Акажу

Приготовления к путешествию магараджи вместе с другом своим Кватерквемом длились в течение целого дня. Понятное дело, нужно было скрыть от мараттов эту поездку, а потому было решено совершить полет ночью, и об этом знал один только Сугрива, даже с Ситой не попрощался Коркоран, опасаясь ее растревожить. По счастью, ночь была очень темна, и оба друга при помощи Акажу поднялись вверх, никем не примеченные.

Весьма возможно, что некоторые читатели, интересующиеся наукой, хотели бы познакомиться с формой и с двигателем этого изумительного аэростата. Но предварительно я должен заявить, что не признаю возможным открыть секрет этого замечательного изобретения. Могу только сказать одно, что после весьма продолжительного изучения полета птиц изобретатель, подобно тому, как впоследствии к такому же убеждению пришел г. Надар, признал верность принципа: «более тяжелый, нежели воздух» и окончательно отказался от употребления водорода и громадных оболочек, вызывающих сопротивления ветра. Словом, форма этого аэростата была не что иное, как форма птицы, называемой Фрегат, летающей быстрее всех птиц в мире и в несколько часов пролетающей тысячу пятьсот морских миль. Что касается двигателя, я обещал моему другу соблюдать относительно этого полную тайну до тех пор, пока он сам сочтет возможным ознакомить с нею публику.[9]

Между тем безоблачное небо и прозрачная атмосфера давали полную возможность все ясно рассмотреть, до мельчайших подробностей. Кватерквем, сидя у руля около своего друга, руководился звездами настолько же точно и верно, как моряк в океане руководствуется буссолью. Рукою он указывал другу на реки и долины.

— Слышишь этот шум реки, текущей между двумя горными кряжами. Узнаешь ли ты ее? Это Нербуда. А вот эта гора направо одна из гор кряжа Гатес. А вот эта гора налево, вся покрытая мрачными лесами, одна из цепи гор Виндиа… Слышишь ли ты этот смутный, глухой гул двадцати миллионов голосов людей, четвероногих, птиц и насекомых? Эта гармония земного шара когда-то приводила в восхищение божественного Пифагора. А вот глухой гул, выделяющийся резко от всякого другого гула, это рычание тигра. А вот эта темная, едва заметная масса, двигающаяся, по-видимому, медленно, это большое стадо слонов, скачущих по полю, засеянному рисом, и все растаптывающих под своими ногами.

— Очень мне нужны твои слоны. Я спешу увидеть свой лагерь.

— Ничего нет легче этого!

Кватерквем тронул маленькую пружину, и через пять минут аэростат спокойно и тихо парил над лагерем, окруженным прочным палисадом и обставленным кругом ста пятьюдесятью пушками.

Фрегат тотчас опустился. Кватерквем бросил якорь и укрепил его в громадной пальме, а Коркоран опустился на землю по веревочной лестнице.

— Подожди меня, через час я возвращусь обратно! — сказал магараджа.

Так как шар опустился внутри ограды, Коркоран мог пройти незамеченный часовыми и направился прямо к палатке генерала Бондохдара-Акбара, называемого обыкновенно прямо Акбар, что значило «победоносный», хотя он постоянно терпел поражения.

Акбар сидел на ковре. Несколько офицеров сидело вокруг него и безмолвно курили.

— Ваше превосходительство, — сказал один из них, — получили ли вы какие-либо известия от магараджи?