Книга Мир - Наталья Мар

– Все равно не то!

– По мне, довольно мило. Незатейливо, но симпатично.

– Мило? Незатейливо и симпатично? Выкиньте это из вокабуляра! Его Величество приемлет или роскошь, или концепт. И если Вас нельзя усыпать алмазами, на худой конец нужна какая-то идея.

– Ри, у нас война! Ни мне, ни Эйдену сейчас не до пустяков.

– Его Величество сказали, цитирую: чтоб когда мир погаснет и только искры из глаз осветят мне путь в бездну, я бы вспоминал только этот образ.

– Н-да.

Самина капитулировала, подняв ладони, и Ри стала плиссировать ей лиф и юбку.

– У каждого политика свой индивидуальный стиль красноречия, – пояснительно бормотала она. – Эйден силен в метафорах, а Джур – мастер повторений.

– Повторений?

– Повторений.

Когда глубокие складки были готовы и уложены, Ри принялась колдовать с каждой в отдельности – еще раз.

– Внутри автосверкаль с захватом движений. Я гений.

– Что?

– Пройдитесь.

Самина неуверенно шагнула вперед, назад и покрутилась. При малейшем движении из складок выглядывали звезды, миг – и снова гасли, скрытые тканью. Чем быстрее и шире ступала девушка, тем ярче разгорались галактики, чтобы спустя шаг исчезнуть в темноте и оживить соседние. Если замереть, платье становилось чернее пантеры, но даже глубокий вздох будил сияние.

– Ты и правда ге…

– Белье! – перебила Ри.

– Что белье?

– Наводит помехи, видите? Снимайте его. Ничего. Цифра плотная, снимайте, снимайте!

Самина опешила, но вспомнила, как помехи оставили даму на охоте вовсе без платья, и послушно скинула лишнее. Стало как-то не по себе. В зеркале она была упакована в черный футляр, но остальные органы чувств так и шептали: «а королева-то голая!»

Ри цокнула:

– Волосы никуда не годятся.

Самина и без нее знала, что из косой пакли грязно-белого цвета (каштан смывался потихоньку) ничего толкового не выйдет. И все же со стороны это звучало дерзко. Поэтому в ответ на новый стук девушка продребезжала:

– Я не одета!

Разумеется, Эйден все равно зашел.

– Сказала же – не одета.

– Я воспринял, как приглашение, – он наклонил голову, разглядывая наряд. – Мило.

Самина злорадно рассмеялась, а Ри замерцала:

– Милорд, мы в значительном затруднении. Ее волосы ужасны. Слишком короткие для светской укладки и слишком густые, чтобы идти так.

– Свободна, Ри.

Ассистентка без возражений поклонилась и исчезла. Биолог перевела взгляд со своего подола на андроида. Его стиль был безупречен. Форма темнее, чем ее платье, на обуви ни следа приключений, на голове порядок, как в налоговой декларации. И талант все это достойно носить.

– Вообще-то Ри права, – согласилась девушка. – Платье волшебное, а прическа все портит.

– Не портит. Но раз мы перфекционисты…

Из внутреннего кармана он, словно фокусник, достал узкий черный футляр. И отложил на край трюмо. Самина была заинтригована, но не коснулась без разрешения.

Эйден подошел к ней и снял заколки с ее каре, ловко выудил шпильки. Волосы упали на шею. Когда андроид погрузил в них пальцы, Самина не выдержала его так близко и закрыла глаза. Синтетик распутывал ей пряди у затылка и спускался ниже… ниже. Волосы скользили, текли. На уровне лопаток Самина поняла, в чем дело, и довольно запрокинула потяжелевшую голову. Даже сквозь веки пришла тьма, а все звуки, кроме ее дыхания и стука в груди, пропали. Внутри нее урчала диастимагия. Волосы и погруженные в них руки – теплая и прохладная – прокатились вдоль позвоночника до конца выреза. Простительная вольность. Потому что ее собственные, кажется, легли ему на пояс. Тронули наглухо застегнутый китель. Так казалось, пока не вернулись ощущения: черная ткань формы в ее руке была смята сильнее, чем она ожидала.

– Последнее волшебство, Эйден? – девушка отступила и тряхнула длинной волной. Белоснежной, холодной.

– С этим составом крови – да.

– И ты потратил его на волосы.

– Хочется верить, что я и без диастимагии чего-то стою.

Узкий футляр снова возник в его руках.

– Не пугайся, здесь арамонты. Паучки для волос.

– Знаешь, что? Смахивает на подкуп.

– Ну да. Я надеялся, ты, словно дикарь, уступишь мне Землю за тряпки и стекляшки.

Самина открыла подарок. На черном шелке лежали в ряд семь граненых камушков величиной с горошину. Ничего себе стекляшки. Бриллианты. Взгляд на воротник андроида – угадала: алмаз стал меньше и изменил форму.

– Но ведь он все так же защищает?

– Почти. Броня была с запасом и потеряла незначительно.

– Неужели это заколки?

– Прикоснись к любой, и над каждой всплывет пиктограмма с образцом плетения. Справа налево возрастает сложность прически: здесь три повседневных, две вечерние и две просто так, мои любимые.

Самина притронулась к первому камушку, и загорелись пиктограммы. Все, от первой до последней, казались чудесными морскими узелками.

– Спасибо. Эйден, ты умудрился поразить меня, не имея доступа ни к одному ресурсу.

– Не стоит восторга. Я двести лет творил из воздуха бюджеты Ибриона. – мурлыкающий тон выдал, что он все-таки польщен. – Для раута во дворце, пожалуй, в самый раз номер пять. Или шесть. Возьми арамонта и приложи к пряди.

Как только девушка выбрала камень, символы погасли. Она отделила снежный локон, удививший длиной и мягкостью, и тронула его алмазом. Камень вспыхнул и вырвался из пальцев. Арамонт пролетел вверх по пряди, засуетился, собирая волосы. С непривычки было щекотно, Самина вздрогнула и засмеялась. Прическа свернулась за минуту: открытая шея, драконий гребень и дивный колос, упавший на плечо. Андроид отворил перед нею дверь:

– Пойдем.

30. Глава о лучшем в мире триниджете и лучшем в мире недостатке

Цифровое платье схватывало движения на лету, но чем быстрее она шагала, тем выше открывались ноги, а шлейф вздымался и брыкал, как грозовая туча. Эйден на ходу достал конверт, весь в цветных печатях. Не глядя, протянул Самине.

– Держи, это посадочный талон на грузовой астроцит, новые документы и карты нейтральных зон. Канташ обеспечил тебя кредитками на первое время.

Разумеется, Канташ обеспечил не ее, а синтетика. Но беглянке никуда без денег. Самина взяла конверт. Ей показалось, андроид стал с нею прежним, каким был на Бране. После архива, но еще до пещер. Каким-то легким, живым. Это потом, узнав о реле, он мучился и сходил с ума, и пик этому был после ее смерти у шчеров… А тут вдруг опять… Девушка не могла уловить, когда исчезли эти метания. И прокручивала и прокручивала события последних суток.