Книга Черная царевна - Оксана Глазнева

— Ты веришь мне? — шепотом спросил Роджер.

— Да, — ответила Надя.

Вокруг стало жарко и светло. Царевна зажмурилась, потом открыла глаза. Они были на площади какого-то островного города, прямо на помосте в двух шагах от людей с завязанными глазами. Вокруг собралась толпа. Люк в полу был открыт. Внизу стоял большой чугунный чан с кипящим молоком. По площади в тягучем от жары воздухе стелился запах дыма и молока. Люди увидели их, стали указывать пальцами.

— Я не знаю, готова ли ты к этому, девочка, но я больше не отпущу твоей руки, — сказал Роджер. — Ты доверяешь мне?

— Да, — снова ответила Надя.

Она боялась поверить тому, что слышала, боялась очнуться от злого сна Мака. Но, желая превратить происходящее в явь, готова была идти до конца.

У подножья собственной статуи появилась Марина.

— Ты блефуешь, Анку! — Богиня улыбнулась, щуря бирюзовые глаза. — Без живой воды ты убьешь ее, и ей будет очень больно. Девочка, — она посмотрела на Надю, — ты знаешь, зачем он привел тебя сюда? Твой суженый хочет облегчить себе жизнь. Он убьет тебя! Заметь, не возьмет в жены, не одарит бессмертием, а утопит в кипящем молоке. Ты отправишься на ту сторону не невестой, а бесправной мертвой шлюхой.

С каждым ее словом Роджер сильней сжимал Надины плечи. Царевна мягко накрыла его руки своими.

— Роджер, — улыбаясь, сказала она, — пусть говорит. Я поверю только тебе.

— Он хочет, чтобы ты прыгнула в котел, дурочка! — продолжила Марина.

— Значит, я сделаю это.

— Дура безмозглая! Ты умрешь в мучениях, у него нет живой воды!

— Есть! Мне принесет ее твой сын.

Марина обернулась к морю.

На горизонте, на фоне Серой Завесы над водой завис темно-серый хобот урагана. Ветер гладил волны, сначала ласково, но с каждой минутой все сильнее, море пенилось, выгибалось, вздымалось все выше. Небо стало темнеть, затягиваться облаками, закручиваться, как взбитые венчиком сливки.

— Этот ублюдок не посмеет! — процедила сквозь зубы Марина. — Без меня ему не добраться до Истока!

Ветер усиливался, и воронка на юге закручивалась все быстрее. Она была очень далеко и отсюда, с площади, казалась нарисованной, но ветер уже добрался до города, холодный и бешеный. Он сорвал с ближайших домов праздничные гирлянды, понес по улицам пыль и мусор. Люди на площади увидели воронку над морем, бросились бежать…

— Он сделает это для меня, сестра. Ты же знаешь, что сделает.

Марина обернулась к ним, и по тому, как потемнели, наполнились грозой ее глаза, Надя поняла, что богиня в крайнем бешенстве.

— Доверяй мне, — тихо попросил Роджер, крепко прижимая девушку к себе.

Марина в последний раз взглянула на них, сжала кулаки и пропала.

— Пора, — сказал Роджер.

Он обнял Надю, прижал к себе и оттолкнулся от помоста, увлекая царевну за собой. В котел они упали вместе.

Кожа вскипела, треснули губы, боль отключила разум. Надя закричала, попыталась вырваться, но Роджер не отпустил, сжал крепче, развернул к себе и накрыл изувеченные губы поцелуем. Холодным, отдающим металлом и кровью из треснувших губ.

Они снова погрузились в котел, с головой ушли в молоко. Их ладони, их губы, их тела прикипали друг к другу, становясь целым. Страшная, убийственная близость, поровну наполненная счастьем и болью.

Роджер вынырнул на поверхность, не выпуская девушку из рук. Он вынес ее из котла и бережно положил на землю.

У него почти не было времени. Роджер достал из внутреннего кармана флакон матового стекла, зубами вырвал пробку. Мертвая вода потекла по телу девушки, обняла, проникая под одежду. Раны стали затягиваться, изуродованная кипятком кожа — выравниваться.

— Получилось? — спросил, появившийся рядом Эол.

Роджер кивнул.

— Ты достал ее?

Эол протянул ему флакон, полный солнечного света.

— Я не могу к ней прикоснуться, — усмехнулся бог мертвых. — Сделай это сам.

— Марина меня проклянет… — горько усмехнулся Эол, становясь на колени рядом.

— Стой, Сарма!

Легкокрылый даже не дрогнул, перевернул пузырек, выливая на губы девушке живую воду.

Мир вокруг замер. Остановились в полете птицы, превратилась в лед водяная воронка смерча. На площади стояли пойманные в янтаре боги.

Ветер. Море. Смерть.

Марина хищно улыбалась белыми от бешенства губами.

— Я предупреждала тебя, мальчишка! Ты посмел обмануть меня?! У тебя больше нет имен. И не будет. Сколько я буду жить, не позволю этого!

Роджер погладил Надю по щеке, убрал с лица липкие волосы. Поднялся. Эол начал таять на глазах. Он покорно смотрел на богиню, даже не пытаясь спорить.

— Разве что…

Роджер ждал. Не было смысла задавать вопрос — она сама хотела ответить.

— Ты примешь наказание за него, брат. Отдашь свои имена.

Бог посмотрел на Эола. Легкокрылый уже был похож на облако.

— Он обманул по твоей просьбе первую богиню, а что ты сделаешь для него? Достаточно ли обручей на твоем сердце, чтобы не вмешаться?

Она засмеялась. Тихо и удовлетворенно.

— Я согласен.

Эол, снова обретая плоть, вцепился ему в локоть, но Роджер аккуратно разжал его пальцы.

— Это ловушка! Как ты не видишь!

— Он видит, — улыбнулась Марина. Она победила и могла позволить себе немного позлорадствовать. — Из-за смертной девчонки он лишился своего лучшего щита — равнодушия. Она стоит того?

Роджер не ответил.

…Боги пропали. Только клубилась поднятая недавней бурей пыль, неподвижно лежала на брусчатке Надежда, и всхлипывали на помосте девушка и парень, несостоявшиеся жертвы…

Часть 3

…И все-таки ведущая домой

дорога оказалась слишком длинной…

Иосиф Бродский

Надежда очнулась на площади.

Она лежала на мостовой в нескольких шагах от котла. Платье было мокрым, волосы слиплись. Ветер гнал по земле пыль и мусор. Небо на юге все еще было темным, грозовым, но ураганная воронка пропала. Пенилось рассерженное море. Волны заливали берег мутной водой, оставляли на гальке темно-зеленые водоросли и медуз.

Надя, шатаясь, поднялась на ноги.

Площадь была пуста. Близкий ураган разогнал людей. Ветер погасил пламя под котлом. Пахло морем и молоком. Пыль покрыла лицо, забилась в глаза, скрипела на зубах.

Она посмотрела на руки, ощупала лицо и шею, приподняла юбку, осмотрела ноги. Надя ожидала увидеть страшные ожоги, но кожа была гладкой, даже не покраснела.