Книга Маленков. Третий вождь Страны Советов - Рудольф Баландин

В возвышении Никиты Сергеевича есть свои неясности, но в общих чертах ситуация представляется такой. В своих притязаниях на власть он опирался на значительную часть руководителей партии и вооруженных сил, авторитет которых возрос после победоносной войны и свержения Берии и его ставленников. Маленков мог рассчитывать главным образом на государственный аппарат.

По-видимому, значительную роль сыграла изменчивая позиция Г. К. Жукова, который поначалу был человеком Маленкова, хотя и мог затаить на него давнюю обиду. После смерти (убийства?) Сталина он стал первым заместителем министра обороны Булганина (друга Хрущева), а фактически — главой военного ведомства и главкомом сухопутных войск, некоторые части которых он срочно ввел в Москву. Возможно, этим в какой-то степени объясняется загадка того, как быстро, без сопротивления молодые сталинские выдвиженцы ушли в тень, на заштатные должности.

В сентябре 1953 года, когда было нарушено сталинское завещание о коллективном Секретариате ЦК КПСС, Булганин (вероятно, при поддержке Жукова) предложил Маленкову согласиться на избрание Хрущева Первым секретарем. Георгий Максимилианович не мог отказать уже по той причине, что опасался «разоблачений» со стороны Никиты Сергеевича. Поддержала Хрущева и старая партийная гвардия, которая могла опасаться единовластия Маленкова.

Теперь к власти пришла партийная номенклатура, во главе которой встал Хрущев. «Под его руководством, — пишет Д. Боффа, — Секретариат ЦК партии превратился в деятельный центр. С 1954 г. в Москве и на периферии был созван ряд совещаний руководителей и специалистов, на которых обсуждались прежде всего проблемы сельского хозяйства, а затем и других отраслей народного хозяйства; Хрущев беспрестанно разъезжал по стране, проверял состояние дел, вмешивался в руководство, повсюду выступал с речами».

Так Никита Сергеевич превратился в знаковую фигуру: он явно демонстрировал переход партийных функционеров к абсолютному господству над всеми государственными и общественными организациями. Маленков, оттесненный на второй план, не смел возражать. Он уже понимал свою обреченность.

Первый сигнал для него прозвучал 24 января 1955 года, когда в «Правде» вышла статья Д. Т. Шепилова «Генеральная линия партии и вульгаризаторы марксизма». В ней подчеркивалась ведущая роль КПСС во всех вопросах общественной жизни. Шепилов обрушился на «ревизионистов», ратующих за преимущественное развитие легкой промышленности и производства товаров широкого потребления. В этом автор статьи видел проявление «справедливо осужденных правоуклонистких идей». Кто подразумевался под этим уклонистом и ревизионистом, догадаться было нетрудно: еще недавно Маленков выдвигал такие идеи (естественно, не встречая никакого открытого отпора).

На следующий день состоялся Пленум ЦК КПСС, где уже без обиняков критиковали Маленкова прежде всего за ошибки, допущенные в руководстве сельским хозяйством. Он не возражал и ссылался на отсутствие опыта. Его отставка была официально принята на заседании Президиума Верховного Совета СССР 8 февраля. Возглавил Правительство СССР Булганин, оставив пост министра обороны маршалу Жукову.

Вот что говорил Хрущев о Маленкове в своем докладе на Пленуме ЦК КПСС 31 января 1955 года.

«…B своей деятельности на посту Председателя Совета Министров СССР тов. Маленков не проявил себя достаточно политически зрелым и твердым большевистским руководителем. В этом отношении характерна речь тов. Маленкова на V сессии Верховного Совета СССР. По своей направленности эта речь с большими, экономически малообоснованными обещаниями напоминала скорее парламентскую декларацию, рассчитанную на снискание дешевой популярности, чем ответственное выступление главы Советского правительства. В той же речи тов. Маленковым было допущено теоретически неправильное и политически вредное противопоставление темпов развития тяжелой промышленности темпам легкой и пищевой промышленности, выдвигался в качестве основного вывода лозунг форсированного развития легкой индустрии. Не случайно поэтому, что некоторые горе-экономисты, ухватившись за это ошибочное выступление тов. Маленкова, стали развивать уже явно антимарксистские, антисталинские, правооппортунистические взгляды по коренным вопросам развития советской экономики, преимущественных темпов развития легкой индустрии…»

Как видим, обвинения в точности соответствуют тем, которые выдвинул против анонимных оппортунистов Шепилов в газете «Правда». Обратим внимание на весьма характерную деталь: «правый уклон» Маленкова заклеймен как антимарксистский и антисталинский.

Хрущев поставил знак равенства между марксизмом и сталинизмом! В данном случае он выступил как закоренелый сталинист. Кто бы мог подумать, что уже на следующий год его идейные взгляды опишут дугу в 180 градусов и он заклеймит позором всю деятельность Иосифа Виссарионовича, перед которым еще недавно унижался и которого прославлял.

«Скажу несколько слов о позиции тов. Маленкова по вопросу нашей политики в Германии, — продолжал Хрущев. — Вы теперь знаете, какую линию вел Берия: он предлагал отказаться от курса на строительство социализма в ГДР. Надо прямо сказать, что тогда тов. Маленков был полностью с Берией в этом вопросе. Тов. Ворошилов не присутствовал на этом заседании, где обсуждался вопрос о ГДР, потому что этот вопрос обсуждали не в Президиуме ЦК КПСС, а в Президиуме Совета Министров СССР. Все члены Президиума ЦК, которые одновременно были членами Президиума Совмина, выступили против предложения, все, за исключением тов. Маленкова. Все высказывались. Это, товарищи, была большая драка по важнейшему политическому вопросу.

Теперь о выступлении тов. Маленкова на собрании перед избирателями 12 марта 1954 года, где он допустил теоретически ошибочное и политически вредное утверждение о возможности «гибели мировой цивилизации» в случае, если империалисты развяжут третью мировую войну. Своим неправильным утверждением о гибели цивилизации тов. Маленков запутал некоторых товарищей. После этой речи за границей стали повторять положение, высказанное тов. Маленковым; наши товарищи стали повторять, считая, что если так говорит тов. Маленков, то это в какой-то мере отражает линию Центрального Комитета нашей партии. А авторитет Коммунистической партии Советского Союза надо всячески оберегать. Ведь это бесспорный авторитет для всех братских компартий. В речи тов. Маленкова было высказано теоретически неправильное и политически вредное положение, направленное не на пользу политики нашей партии, а способное породить настроения безнадежности усилий народов сорвать планы агрессоров».

Никита Сергеевич в данном случае представил Маленкова как пацифиста, запуганным призраком третьей мировой войны. Правда, он не употребил слова «пацифист», которое в ту пору в официальных кругах считалось синонимом слова «пораженец», готового без боя сдаться врагу. Но смысл высказывания примерно такой. Воинственный пыл Хрущева можно расценивать как отрыжку троцкизма. Но, скорее всего, он прагматично поддержал влиятельных представителей военно-промышленного комплекса и Министерства обороны.

Хрущев продолжал: «Хочу сказать еще вот о чем, что его также характеризует не как дальновидного политического деятеля. В прошлом году мы готовились к сессии Верховного Совета СССР, на которой предполагалось обсудить вопросы Государственного бюджета Советского Союза. Тов. Маленков выдвигает такое предположение: «Давайте сделаем так, чтобы на этот раз не министр финансов делал доклад о Государственном бюджете, — а он, как Председатель Совета Министров СССР». Мы считали, что тут ничего плохого не будет, если Председатель Совета Министров Советского Союза сделает такой доклад.