Книга Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи - Анатолий Александров

Пополудни 10 августа штаб Кванту некой армии, получил донесения генералов Микио и Усироку о том, что войска 4-й отдельной армии и 3-го фронта продолжают удерживать позиции на границе с Монголией. Части 80-й пехотной бригады, оставив оборонительные сооружения на левом берегу Аргуни, заняли опорные пункты Хайларского укрепрайона и непрерывно контратаковали войска 36-й армии генерала Лучинского. Части 107-й пехотной дивизии, переброшенные из глубины на поддержку гарнизона Халун-Аршанского укрепрайона, протянувшегося вдоль монголо-маньчжурской границы почти на сорок километров, то и дело с разных направлений атаковали передовые соединения 39-й армии генерала Людникова.

Эти первые обнадеживающие боевые донесения из штабов 4-й отдельной армии, 3-го и 1-го фронтов командующий Квантунской армией генерал-лейтенант Ямада объединил общим успокоительным выводом: соединения его армии на ряде направлений успешно отражают сильные удары войск Советов. Их сопротивление в дальнейшем будет, несомненно, возрастать. При этом в донесении Генштабу армии он преднамеренно опустил часовой свежести сообщение командующего 44-й армией генерал-лейтенанта Хонго о том, что прорыв русских на Солунь, в обход Халун-Аршанского укрепрайона южнее, вынуждает его пограничные отряды и части 107-й пехотной дивизии к отходу, во избежание неминуемого окружения и последующего разгрома.

Однако тревожные боевые донесения с материка к исходу вторых военных суток все же преобладали. Военный министр генерал Анами вынужден был доложить Верховному Главнокомандующему, что позиции войск Квантунской армии в большинстве приграничных укрепрайонов прорваны. Более того, намерения противника, наступающего с территории Восточной Монголии и из Приморья, вполне определились. Войска Советов прорвались к перевалам Большого Хингана на западе, а на востоке приближаются к Муданьцзяну[61]. Это встречное движение их ударных соединений вдвойне опасно, поскольку отрезает Северную Маньчжурию от основных баз снабжения в районе Чанчуня и возможных резервов из Центрального Китая, Кореи, района Южных морей и метрополии.

Практически в то же время, когда состоялся доклад генерала Анами императору, начальник Генштаба армии генерал Умэдзу информировал об обстановке премьер-министра Судзуки. Член Высшего совета по руководству войной, пожалуй, даже усилил надвигающиеся опасности, авиация Советов уже нанесла массированные бомбовые удары по важнейшим оборонным объектам в Харбине, Чанчуне и Гирине, а также по штабу Квантунской армии. Значит, все они были заранее разведаны противником? Он не исключил, что в ближайшее время будут нанесены столь же чувствительные удары авиации Советов по главным портам снабжения в Северной Корее — Юкки, Расину и Сейсину. В них даже возможна высадка воздушных или морских десантов. Такие опасения высказал ему начальник военно-морского Генштаба адмирал Тоёда. Командование флота отмечает повсеместную активность Тихоокеанского флота русских. В открытом море катера русских атаковали до трех десятков торговых судов Великой Империи. Почти половина из них потоплена.

Катастрофическое осложнение обстановки на материке и на море углубляло паническое депрессивное состояние Хирохито. Вечером 10 августа в беседе с лордом-хранителем печати Кидо, император в мрачных тонах высказался определенно: «Я не могу выносить мысли о том, что те, кто ответствен за войну, будут наказаны. Но я полагаю, что сейчас настало время, когда надо будет выносить невыносимое».

Итоги боёв в первые двое суток войны в Маньчжурии, хотя и не вселяли больших надежд в благоприятный исход, все еще не поколебали уверенности командования Квантунской армией в защитимости армейских позиций на отсечных рубежах. Правда, уже на этом этапе пришлось полностью отказаться от планируемых ранее сильных контрударов по наступающему противнику из районов Муданьцзян, Линькоу, Ванцин, Туминь и Чаньчунь. Войска 1-го фронта генерал-лейтенанта Кита отступали, и было не до контрударов. Но, получив директиву Ставки о подчинении командованию Квантунской армии и войск 17-го фронта генерал-лейтенанта Кодзуки в Корее, генерал-лейтенант Ямада сразу же отдал приказ о передислокации главных сил фронта к границе с Маньчжурией, чтобы при крайней необходимости использовать их в качестве своего оперативного резерва.

Ситуация безысходности и отчаяния стремительно охватывала высшие круги Великой Империи. Понимая близость краха милитаристской политики и неотвратимость возмездия, многие военные и политические деятели экстремистского толка решили, так или иначе, уйти из жизни. У гром 11 августа в Токио распространился слух о попытке самоубийства экс-премьера Тодзио. Это он, генерал, премьер-министр, отдал приказ 7 декабря сорок первого нанести удар по американской военно-морской базе в Перл-Харборе на Гавайях. Он затеял эту страшную войну, принесшую столько бед японскому народу. Теперь, при ее окончании, 11 августа сорок пятого, он, выстрелом из пистолета, попытался покончить с собой. Но плохим оказался стрелком Тодзио. Уцелел. Однако, его попытка оказалась трагической предтечей многих других самоубийств.

Ответ правительств Соединенных Штатов Америки, Великобритании, Китая и Советского Союза на обращение Японского правительства от 10 августа, принявшего условия Потсдамской декларации, вызвал в руководящих японских кругах новые ожесточенные споры и разногласия. «Министров-оборонцев» категорически не устраивало требование союзников, предусматривающее, что с момента капитуляции власть императора и Японского правительства, в отношении управления страной, будет всецело подчинена Верховному Главнокомандующему силами союзных держав. Он будет вправе предпринять такие шаги, которые сочтет нужным для осуществления условий капитуляции.

На утреннем заседании Высшего совета по руководству войной 11 августа острая дискуссия возникла именно по поводу этого требования между министром иностранных дел Того и военным министром генералом Анами. «Первый дипломат» Японии, отбросив избитые «патриотические призывы» оппонента, оперировал убедительными данными, касающимися японской армии.

— Вы утверждаете, Анами, что японская армия располагает реальными возможностями для небезуспешного длительного сопротивления. Но скажите, почему в таком случае самая крупная ее группировка в лице войск Квантунской армии с самого начала боевых действий на материке повсеместно отступает? Раньше мы неоднократно слышали ваши категорические заверения, что семнадцать укрепрайонов, созданных на маньчжурской границе, являются непроходимым бастионом для Советов, — пронзительный взгляд Того застыл на импульсивном лице Анами.

Военный министр попытался переменить тактику и как-то разубедить не только Того, но и других своих оппонентов среди членов Высшего совета. Генерал Анами заявил:

— Дело, Того, оказалось не только и не столько в соотношении сил, сколько в тактике действий. Кто же мог предположить, что Советы двинут свои войска в наступление в период тропических муссонных дождей, недели на две или три раньше ожидаемого нами срока?

Министр иностранных дел не отступал:

— По имеющимся у меня данным, господин военный министр, Кванту некая армия на 9 августа имела в своем составе более одного миллиона человек, тысячу двести танков, почти семь тысяч орудий и минометов, две тысячи боевых самолетов. С любых точек зрения — это огромная боевая мощь. Неужели за три месяца после окончания военных действий в Европе, Советский Союз сумел перебросить на Дальний Восток еще больше своих войск и боевой техники, которые сейчас так успешно наступают в Маньчжурии?