Книга Мост в чужую мечту - Дмитрий Емец

– Кто? Этого не может быть! – крикнула Рина.

Фельдшер не отвечал. Рина увидела, что кровь, бегущая из его рта, остановилась. Глаза остекленели. Снег падал в них и больше не таял.

Гамов подошел и двумя пальцами коснулся сбоку его шеи.

– Готов! А я, признаться, не до конца верил. Думал: мы отойдем, а он как рванет в лес… – сказал он, вставая и отряхивая колени.

Сашка не смотрел на Уточкина. Он не отрывал взгляда от лица Рины – потерянного и изменившегося.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Что он тебе сказал?

– Чтобы ты от меня отстал! – сорванным голосом крикнула Рина.

Она повернулась и, увязая в снегу, побежала к ШНыру. Гавр, удивленно поскуливая, метался между Алем и Риной. Казалось, он выберет вожака. Потом все-таки выбрал Рину, взлетел и, хлопая крыльями, помчался догонять.

Сашка и Гамов переглянулись. Потом Гамов толкнул Сашку в плечо.

– Иди за ней! Ее лучше не оставлять одну. А ограда ШНыра меня все равно не пропустит, – решительно сказал он.

– А ты когда-то?.. – вопросительно начал Сашка.

– Разумеется, – презрительно перебил Гамов. – Но мне не понравилось. В душевой грибок на стенах, у преподов – мания величия. Загон для неудачников, которые тешат себя, что избраны бешеными шмелями. Хорошо, не пауками.

Сашку не обманул этот тон. В глубине он уловил скрытую обиду.

– Твоя пчела умерла? – спросил он.

– Ну да, – пожал плечами Гамов. – Причем она выбрала меня, когда у меня уже была своя гиела! Невероятно, да? Из ведьмарей и вдруг – в шныры! Единственный раз в истории. Самое смешное, у других пчела окочуривается сразу, а моя протянула долго. Полудохлая совсем, не летала, жила в коробке для каминных спичек. Я капал ей мед, но она отползала в дальний угол. Перестала двигаться только прошлой зимой. Но я и сейчас порой заглядываю – а вдруг?

Сашка нетерпеливо кивнул. У него был свой критерий оценки людей. Неважно, что человек говорит. Важно, что он делает. Собираясь бежать за Риной, Сашка оглянулся на лежащее на снегу тело.

– А как ты?..

– Разберусь. Земля застыла, но Аль роет, как трактор. Иди!

Сашка отбежал немного и обернулся. Любитель скрипок и гиел обшаривал карманы Уточкина. Сложно сказать, что он искал, но точно не деньги. Их он оставлял валяться на снегу.

– Эй! Минуту! Просто для взаимопонимания! – окликнул Сашка.

Гамов вопросительно поднял голову.

– Тебе лучше держаться от Рины подальше! Мы с тобой не друзья!

– Зачем озвучивать очевидные вещи? – вздохнул Гамов.

Расстегнув Уточкину дубленку, он стащил с его шеи цепочку. Сашка заметил, что на цепочке был стеклянный шар с мелким предметом внутри. Гамов раздраженно оглянулся на Сашку и, мельком поглядев шар на свет, переложил к себе.

Глава 22

НОВОГОДНЕЕ ОБРАЩЕНИЕ АЛЬБЕРТА ДОЛБУШИНА

Все человеческие неудачи в конечном счете упираются в недостаток воли и веры.

Чтобы человек развивался в правильном направлении, он обязательно должен о ком-то заботиться. Едва забота прекращается, начинается неконтролируемое сползание.

Волшебное слово не «пожалуйста». «Пожалуйста» – вежливое слово. Волшебное слово «надо!».

Счастье – это когда все вернулись из нырка и… все спят.

Сборник цитат Кавалерии

(Из дневника невернувшегося шныра)

Долбушин заканчивал просматривать финансовый отчет за истекающий год, отмечая красным карандашом непонятные места, когда огромный, занимающий полстены монитор осветился. Появилось лицо Гая – полуспущенное, как вчерашний шар. Интересно, догадывался ли Гай, что на большом мониторе каждый мелкий дефект кожи виден отчетливо, как лунные кратеры в телескоп?

Рядом с Гаем переминался смущенный Белдо.

– Альберт, почему вы не в шапочке Санта-Клауса? Надо уважать традиции!

Долбушин промолчал.

– Хотите хорошую новость? Вам не суждено убить фельдшера Уточкина. За вас это сделал протеже Дионисия Тиграновича, – насмешливо продолжал Гай.

Долбушин резко нажал на красный карандаш, сломав грифель.

– Уточкин убит?

– Никаких сомнений. Мы нашли тело. Снег вокруг истоптан гамовской гиелой. Она же, кстати, его и зарывала. А, Белдо? Что скажете? Отогрели змею на старческой груди?

– Женя – прекрасный мальчик из очень хорошей семьи. Я в нем уверен! – поджав губы, произнес Белдо.

– Ну-ну, Дионисий Тигранович! Не переживайте! – успокоил старичка Гай. – Разумеется, мы доверяем вашей интуиции.

Долбушин взял блестящий ножичек и принялся точить сломанный карандаш.

– Кстати, Альберт! – продолжал Гай. – Эльбы в бешенстве. Что с девушкой? Тлен узнал, кому она отдала ключ?

– Пока нет, – отозвался Долбушин, не отрываясь от карандаша.

– Так поторопите его! Кстати, если вас заинтересует… уверен, что заинтересует… любопытная такая деталь… – голос Гая предупреждающе звякнул стеклом. – Рядом мы нашли следы второй гиелы и девушки. Узкие такие следочки. Шнырка с гиелой! Такое нечасто встретишь!.. Следы равной степени свежести. Видимо, гиелы играли вместе. Ну не буду вам мешать! Все-таки подумайте про шапочку Санты! Надо быть веселее!

Монитор погас. Несколько минут Долбушин сидел неподвижно, обдумывая слова Гая. Его дочь с Гамовым имеют отношение к смерти Уточкина. Их гиелы подружились, что следует из того, что они не разорвали друг друга. Значит, встречаются не в первый раз. А у парня плохая репутация. Во всяком случае, Долбушину не хотелось бы видеть его у себя в зятьях.

Когда, немного успокоившись, глава финансового форта снова начал точить карандаш, то обнаружил, что тот изломан на шесть частей. Удивленный, посмотрел на свои руки. Потом встал, взял зонт и вышел из кабинета.

* * *

Первым, на что Долбушин наткнулся в собственной гостиной, была елка. Украшенная гирляндами, она стояла у окна и моргала лампочками.

– Что – это – такое? – раздельно спросил Долбушин.

Телохранитель Андрей медлил с ответом. Елку сложно перепутать с арбалетом или с кухонным столом. Тяжелый зонт ударил по паркету.

– Я спрашиваю: что это? – нетерпеливо повторил глава финансового форта.

– Ну так же… елка!

– И что она тут делает?

– Завтра первое января! – осторожно ответил Андрей.

Долбушин прищурился:

– Считаешь, без елки я об этом не узнал бы? А когда тебе потребуется тонко намекнуть, что завтра Восьмое марта, ты повесишь у меня на двери портрет Розы Люксембург?