Книга Рузвельт, Кеннеди, советская агентура - Александр Феклисов

Исполком высоко оценивал деятельность фоторазведки, которая позволяла знать многое о военных приготовлениях на Кубе. В связи с этим было решено, что, если кубинцы собьют «У-2», остров немедленно подвергнется бомбардировке.

Кубинцы серьезно готовились к отражению американской агрессии. На заседании «круглого стола» по Карибскому кризису в январе 1989 года глава кубинской делегации, видный политический деятель X. Рискет сообщил, что кроме вооруженных сил к отражению американской агрессии готовился миллион добровольцев. Кроме того, командиры советских частей на острове заявили, что находящиеся там сорок тысяч советских военнослужащих примут участие в защите страны.

С каждым днем обстановка вокруг Кубы все больше осложнялась. На юго-востоке США в воздухе круглосуточно дежурили стратегические бомбардировщики «Б-52» с ядерным оружием на борту. Как только один из них приземлялся для заправки, другой немедленно поднимался в воздух.

Некоторые американцы, опасаясь ядерной войны, уезжали в глубь страны. Многие из них ежедневно ходили молиться в церковь, чтобы не началась война. И конечно, все запаслись продуктами.

Когда советские торговые суда приблизились к линии морской блокады, одни из них остановились, а другие развернулись и направились обратно в советские порты. Американские средства массовой информации истолковали это как признание советской стороной слабости своей позиции, раздались газетно-телевизионные вопли: «Хрущев и СССР дрогнули!», «Хрущев и СССР начали отступать!»

С 21 октября в посольстве СССР персонал работал круглосуточно. Сотрудники резидентуры каждую ночь объезжали здания Белого дома, Пентагона, госдепартамента, ФБР и ЦРУ и фиксировали: в окнах не гаснет свет, на стоянках много служебных автомобилей – значит, лихорадочная деятельность в верхних эшелонах власти продолжается. На случай возможного нападения на посольство мы усилили охрану, врезали дополнительные замки в двери, установили запоры на всех этажах, проверили сигнализацию и средства уничтожения секретных документов.

Каждый день Хрущев направлял послание Кеннеди, а Кеннеди – Хрущеву. Телеграфные линии связи между Москвой и Вашингтоном были загружены до предела. Так как зашифровка и расшифровка посланий занимали много времени, главы правительств США и СССР стали вести переписку открытым текстом.

Военная истерия накалила атмосферу до такой степени, что достаточно было произойти какому-либо столкновению на море или в воздухе, как могли начаться военные действия с непредсказуемыми последствиями. Под воздействием мощной антисоветской и антикубинской пропаганды, проводимой средствами массовой информации, обстановка в США продолжала осложняться.

В исполнительном комитете СНБ отчетливо понимали: когда закончится монтаж ракетных установок на Кубе и угроза обстрела американских городов ядерными зарядами станет реальной, позиция СССР значительно усилится. Поэтому перед Белым домом встала неотложная задача – не допустить ввода в действие ракетных баз. Многие члены исполкома настаивали на немедленном вторжении на остров. Но президент Кеннеди продолжал искать решение конфликта мирными средствами. Времени для этого у него оставалось все меньше и меньше. К тому же некоторые лица в его окружении считали, что Кремль умышленно затягивает ответы на послания главы администрации Вашингтона, чтобы выиграть время для окончания монтажа ракетных установок под боком у США.

Учитывая, что ситуация с каждым часом становится все более взрывоопасной, я утром в пятницу, 26 октября, пригласил Скали на ленч в ресторан «Оксидентал» в надежде получить от него полезную информацию.

Недавно вышла книга Макджорджа Банди «Опасность и выживание». Автор пишет, что о предстоящей встрече со мной Скали доложил Дину Раску, а тот, в свою очередь, президенту. Как реагировал на это хозяин Белого дома? «Президент Кеннеди, – свидетельствует М. Банди, – поручил Раску сказать Скали, чтобы тот сообщил Фомину (под этой фамилией автор работал в США), что время не терпит». Другими словами, Кеннеди хотел, чтобы Кремль сделал срочное заявление о своем согласии без каких-либо условий вывезти свои ракеты с Кубы. Несомненно, инструктируя Скали, Белый дом рассчитывал: сообщение Фомина о беседе с доверенным лицом Дина Раска будет доведено до сведения Хрущева и тем самым окажет давление на руководство Советского Союза.

Память моя до сих пор сохранила во всех деталях ту встречу со Скали в ресторане «Оксидентал». Как только мы сели, он, потирая руки и с улыбкой глядя на меня, спросил:

– Как самочувствие Хрущева?

– Это мне неизвестно. Я лично не знаком с Хрущевым. Да и находится он сейчас далеко от меня, – ответил я, а затем слегка съязвил: – Это вы на короткой ноге с президентом Кеннеди и много знаете, что происходит в Белом доме. Скали ухмыльнулся, а потом опять стал обвинять советского лидера в агрессивных действиях:

–

Он, видимо, считает Кеннеди молодым, неопытным государственным деятелем. Но Хрущев глубоко заблуждается, в чем скоро убедится. С жаром развивая эту тему, мой собеседник вдруг перескочил на другое:

– Члены исполнительного комитета все более решительно склоняются к принятию предложения военных о необходимости безотлагательного вторжения на Кубу. Пентагон заверяет президента, что в случае его согласия ведомство в сорок восемь часов покончит с советскими ракетами и режимом Кастро.

– Во-первых, – ответил я, – насколько мне известно, советское руководство считает Кеннеди способным и дальновидным государственным деятелем. Думаю, что он разумный человек и остановит воинственных генералов и адмиралов, собирающихся втянуть его в величайшую авантюру, чреватую катастрофическими последствиями. Во-вторых, кубинский народ защищает свою свободу не на жизнь, а на смерть. Прольется много крови, и США понесут чувствительные потери. В-третьих, президент должен отдавать себе ясный отчет, что вторжение на Кубу равносильно предоставлению Хрущеву свободы действий. Советский Союз может нанести ответный удар по уязвимому месту в другом районе мира, имеющему важное военно-политическое значение для Вашингтона.

Скали, видимо, не ожидал такого ответа. Молча посмотрел мне в глаза и спросил:

– Ты думаешь, Александр, это будет Западный Берлин?

– Как ответная мера это вполне возможно, – сказал я.

– США и союзные войска будут упорно защищать Западный Берлин, – парировал мой собеседник.

– Знаешь, Джон, когда в бой идет тысячная лавина советских танков, а с воздуха на бреющем полете атакуют самолеты-штурмовики, то они все сметут на своем пути. Кроме того, войска ГДР поддержат наступательные действия советских дивизий. Я думаю, что им вряд ли потребуется более двадцати четырех часов, чтобы сломить сопротивление американских, английских, французских гарнизонов и захватить Западный Берлин. (Через несколько лет, уже находясь в Москве, я однажды беседовал о Карибском кризисе с моим хорошим знакомым, генерал-майором, долгое время занимавшим должность заместителя начальника аппарата КГБ в ГДР. Я спросил его, как быстро войска СССР и ГДР могли бы занять Западный Берлин в октябре 1962 года. Чтобы не быть голословным, он сослался на имевшийся в то время секретный план, о котором знали лишь несколько высших советских и восточногерманских руководителей. По этому плану войска СССР и ГДР должны были занять Западный Берлин за шесть-восемь часов. – Прим. авт. )