Книга Музыка тишины - Андреа Бочелли

И все же, невзирая на атмосферу окружающей эйфории, оглушительного успеха и внезапно изменившихся финансовых обстоятельств, он пытался не слишком меняться сам и по возможности не менять свой образ жизни. В его сердце по-прежнему главенствовали родные и друзья, а также все его земляки – те, кто ждал его возвращения с фестиваля с огромным плакатом: «Амос, спасибо за то, что заставил всех встать в Сан-Ремо!» Этого ему никогда не забыть.

Путешествуя по всему миру, он старался повсюду демонстрировать скромность, естественность, сдержанность и несгибаемость характера, свойственные истинным жителям Тосканы. Возможно, именно эти качества делали его привлекательным в глазах Отца Небесного. Так же как и в глазах президента США, который лично пригласил его выступить перед ним. Кто знает? Амос сам частенько задавался этим вопросом, но не мог найти ответ, который бы отличался от того ироничного и в то же время благочестивого ответа, который он давал журналистам: «Будь что будет, на все воля Божья».

Время летело стремительно, и события – одно невероятнее другого – сменяли друг друга с бешеной скоростью. События эти были настолько поразительными, что описывать их и рассчитывать на то, что читатель безоговорочно в них поверит, практически невозможно. Как бы то ни было, резко изменившийся образ жизни и растущее количество дел привели к тому, что Амосу пришлось призадуматься о переезде в более удобное для его передвижений место. Покупка нового, первого по-настоящему принадлежащего ему дома решала также проблему инвестиций его первых заработков. После длительных и непростых поисков он решил купить красивую виллу на границе с Версилией, в двух шагах от моря, в окружении Апуанских Альп – этого неподражаемого природного шедевра. Помимо всего прочего, там он мог наконец спастись от аллергии, преследовавшей его с времен ранней юности.

В этот же период Элена забеременела во второй раз. Родился мальчик, которого назвали Андреа. На этот раз Амосу удалось быть рядом с женой в радостный момент рождения сына, и этот новый опыт – такой болезненный поначалу и радостный в конце – сделал его очень счастливым. Газеты соревновались между собой в распространении этой новости, обогащенной самыми невероятными деталями, как правдивыми, так и вымышленными. Знаменитый артист был не слишком этим доволен, но он, увы, уже привык к тому, что его личная жизнь теперь принадлежала всем и каждому.

Как бы то ни было, это был один из самых лучших периодов в жизни Амоса, невзирая на вечную усталость, физическую и психологическую, и некоторые проблемы со здоровьем у его близких. Он чувствовал, что чудесный попутный ветер продолжает раздувать его паруса, сжимал кулаки и благодарил судьбу за то, что существует, и за все то, что она дарит ему, а главное, его родителям, которые столько сделали для него, которые когда-то переживали, что он не сможет самореализоваться и найти достойное занятие в жизни.

Честно говоря, одна мысль не давала ему покоя: он находился в постоянном конфликте с собственным голосом, который не только не хотел покоряться его требованиям, но и каждый день вел себя по-разному, каждый день доставлял все новые проблемы, быстрое решение которых не отыскали бы даже самые искусные маэстро. Кроме всего прочего, ему предстояло решить крайне острый и одновременно крайне важный вопрос, связанный с высокими нотами, которые у Амоса не всегда получались. «С твоими средними нотами можно очень хорошо петь, зато с высокими можно делать хорошие деньги!» – как-то сказала в шутку известная преподавательница вокала, чтобы стимулировать его. Амос очень расстраивался по этому поводу: он не сможет до бесконечности исполнять лишь композиции, где мало высоких нот. Скоро критики все пронюхают и разбомбят его… Это заставляло его день и ночь с маниакальной навязчивостью думать о собственном голосе. Иногда он вставал среди ночи, пока вся семья спокойно спала, чтобы испробовать очередной высокий звук. Впрочем, когда его мучили сомнения по поводу своих вокальных способностей, он вообще не мог уснуть, пока не проведет эксперимент. Элена просыпалась и начинала сердиться, хотя и понимала, хорошо зная мужа, что тут не помогут никакие упреки и обиды. Амос всегда был готов извиниться, и ему действительно было неловко, но он осознавал, что не может пообещать, что такое не повторится следующей же ночью.

Однако со временем, благодаря его упорству и везению, у Амоса стали получаться и высокие ноты; поначалу они, конечно, были не слишком длинные и плохо поставленные, но все же. С каждым днем они становились все лучше и лучше, пока не стали наконец самой сильной частью его вокального диапазона.

Следом появилась проблема сочетания различных регистров, но работа над этим вопросом оказалась несравнимо более легкой, чем предыдущая.

Он шел вперед, его путь был тернист и полон трудностей, но вдалеке Амос видел свет, который давал ему силу и мужество. И потом, нельзя было опускать руки в тот самый момент, когда после стольких безуспешных попыток его карьера наконец пошла вверх…

Однажды его пригласили принять участие в концерте в Бремене, по случаю столетнего юбилея одной из самых крупных и престижных немецких дискографических компаний, «Дойче Граммофон»; и Амос, благодарный за то, что его почтили подобной честью, согласился. Стороны быстро подписали контракт. Он позвонил Этторе, чтобы попросить друга сопровождать его в Германию. Они давно не виделись, и Амосу очень хотелось хоть немного побыть с ним, узнать его мнение о некоторых событиях, происходящих вокруг, которые ему самому были непонятны; и потом, их встреча помогла бы ему понять, насколько успех все-таки изменил его самого и его образ жизни. Этторе – как обычно, строгому и справедливому – понравился бы своеобразный экзамен для совести, которому подвергал себя Амос, чтобы быть спокойнее и находиться в мире с самим собой. Возможно, причина была в том, что в глубине души он не чувствовал себя счастливым: ведь все эти деньги, в короткий срок заставившие его резко изменить свои привычки; конфликты, частенько довольно бурные, с коллегами, агентами и дискографическими боссами; нападки прессы и критиков – все это утомляло и расстраивало Амоса. Он хотел поговорить со своим добрым другом – тот наверняка мог бы помочь ему.

Этторе немедленно откликнулся на приглашение. Он любил путешествовать и был рад вновь повидать Амоса «живьем», а не по телевизору. Он приехал в аэропорт, одетый, как всегда, в привычные джинсы, футболку и кеды. Подвижный и ловкий, словно мужчина в самом расцвете сил, Этторе на зависть прекрасно выглядел в свои семьдесят шесть; но все же Амос обнаружил в нем некоторые перемены, которые встревожили его. Ему казалось, что в какие-то моменты Этторе вдруг словно отдаляется, становится рассеянным, как если бы мысли внезапно уносили его далеко от реальности. Тогда Амос, заметно взволнованный этим, впервые задумался о старости Этторе: как же вынесет этот уверенный в себе и непобедимый человек, здоровый и сильный, будто вековой дуб, грядущие болезни и докторов, к которым он не обращался ни разу в жизни? Что, если он вдруг попадет в больницу?! Что сам Этторе думает обо всем этом? Неужели он постепенно теряет интерес к происходящему в мире? Амос попытался прогнать от себя эти странные мысли; светило яркое солнце, стояла чудесная теплая погода, и это дарило ему хорошее настроение.