Книга Возвращение блудного самурая - Татьяна Луганцева

Кабинет у Игната Прокофьевича соответствовал названию детища. Черная мебель, темная, дорогая кожа и глухой потолок — «звездное небо». Хрустальная, низко висящая люстра и хрустальные канделябры.

— Чай, кофе, вино? — предложил директор.

— А давайте красного сухого вина… — вдруг неожиданно предложила Раиса.

— А вот это дело! — горячо поддержал ее Игнат Прокофьевич и нажал кнопку связи с секретаршей.

Через пять минут у него в кабинете уже была откупорена бутылка вина и разлита по бокалам. Также были принесены виноград, яблоки и шоколадный торт.

— За знакомство! — поднял бокал директор клуба.

— Чин-чин.

— Рассказывайте, какие у вас ко мне вопросы, — откинулся на спинку кресла Игнат Прокофьевич.

— Я хотела бы узнать о вашем сотруднике… фокуснике Мазурове, — сказала Раиса.

— Артуре? Господи, вы что — следователь?! — ахнул Игнат Прокофьевич.

— С чего вы взяли?

— Ну как же… Интересуетесь… А Артурчик в тюрьме вроде… — пожал плечами директор.

— Нет, я не следователь. Я, скорее, потерпевшая сторона. Но вы обещали мне ответить на вопросы…

— Конечно, конечно, Раечка! Извините! Рот на замке! — произвел соответствующий жест Игнат Прокофьевич.

— Я бы хотела все узнать об этом человеке, все, что знаете.

— Ну хорошо… Артур — очень хороший парень, безотказный, добрый… Ничего плохого о нем не могу сказать. Никогда не был ни в чем замечен… Если вы имеете в виду криминальное. Он был профессиональным акробатом, воздушным гимнастом, много лет проработал в цирке, объездил всю Европу. Он организовал свою труппу, женился, у Артура родилась дочка, но случилась трагедия — при родах умерла его жена. Но беда не приходит одна. Его гимнастка зацепилась чем-то под куполом цирка, он сам полез ее спасать, девушку отцепил, а сам сорвался и разбился. Подробностей я не знаю, но речь шла о том, чтобы он просто выжил. Он получил инвалидность, воздушным гимнастом, конечно, работать больше не смог. Но цирковые люди своеобразные, талантливые, часто овладевают параллельными специальностями. Артур неплохо жонглировал и показывал кое-какие фокусы. А сейчас ему пришлось развить в себе талант иллюзиониста. Ему надо было поднимать ребенка. Он работал у меня в клубе больше двух лет на очень высоком, профессиональном уровне. Зрители всегда были в восторге и провожали его бурными апплодисментами! Всегда бодро так, на подъеме, на кураже, с улыбкой! Только нам было известно, как ему это все дается. Все время на обезболивающих, — задумался Игнат Прокофьевич. — Оно и понятно… Спина, травма позвоночника. А потом… — Он резко наклонился и налил себе бокал вина, а затем махнул его залпом. — Мне не очень приятно об этом говорить, но раз уж обещал, расскажу все как на духу… Я чувствую и свою вину в том, что в дальнейшем случилось с Артуром. Ой, извините… Я не налил вам… Сейчас исправлюсь. Просто не знаю, бывает же такое? Все несчастья на одного человека. И жена умерла, и сам покалечился, и ребенок тяжело заболел… Просто «фатализм-катаклизмус» какой-то! Артур стал бешено искать деньги. В кредите ему сразу отказали во многих банках, так как он был инвалид, по идее, он вообще работать не должен был. Друзья собрали что-то, но этого не хватало. Он просил денег и у меня, но я отказал, — нервно повел плечами Игнат Прокофьевич. — Все так сложилось нехорошо! На меня как раз налоговая наехала. Сам влез в строительство… Да и не хотел я… Инвалид. Чем он отдавать собирался? Не дал, — снова сконфузился директор, — но бог меня наказал. У меня потом сын-балбес машину разбил и влип в неприятности. Сейчас на адвокатов больше потратишь. Да еще дачу подпалили! А перед глазами все Артур стоял, думаю теперь, что надо было помочь… Вот от отчаяния он, наверное, и пошел на какую-то там кражу в особо крупном… Женщину охмурил.

— Ага, меня! — кивнула Раиса.

— Серьезно? — рассмеялся Игнат Прокофьевич. — Надо же! А во вкусе Артуру не откажешь! Я бы за вами приударил даже без кражи! Женщины вообще очень сильно реагировали на Артура. Многие в клубе хотели с ним поближе познакомиться, но ему не до этого было, только о дочери и думал. Говорил, что не хочет мачеху своему ребенку. Так расскажите, как соблазнял? — спросил директор.

— Спасибо, я узнала все, что хотела, — ответила Рая, поднимаясь. — Теперь давайте обсудим еще один вопрос. Я хочу арендовать цирк…

* * *

— Мазуров! На выход! К вам посетительница!

За Артуром лязгнула тяжелая железная дверь, он двинулся по тюремному коридору, недоумевая, кто может прийти к нему на свидание. Друзей было мало, и все они давно жили за границей, родственников не существовало.

В тесноватой комнате его ждала высокая, стройная женщина с пышными светлыми волосами. Темное элегантное платье оттенял кружевной воротничок. Благоухание ее духов заполнило все помещение, а красивые глаза словно озаряли все вокруг. Артур сразу ее узнал. Он опустил голову и сел за деревянный стол.

— Привет.

— Здравствуйте, Александр, — ответила Рая, садясь напротив.

— Пришла позлорадствовать? Ты же знаешь, что меня не Александром зовут, — криво ухмыльнулся Артур.

— Ой, извините! Это я так, по привычке… Вы мне Александром представились, так что не обессудьте.

— Видимо, он был незабываемым для вас… вечер, — сострил Мазуров, обращаясь к ней то на «ты», то на «вы».

Раиса поежилась.

— Ну, это сильно сказано, и я бы на вашем месте не нарывалась…

— А чего вы… ты заявилась? Пострадавшая… — снова смерил он ее презрительным взглядом.

— А с каких щей вы так меня ненавидите?! — вдруг вскинулась Раиса. — Я что вам сделала?

— Это я не тебя, это я себя ненавижу. Это я оказался конченым идиотом, раз не смог помочь самому дорогому мне человеку, — ответил он.

— Лирику оставь при себе. Я здесь для того, чтобы ты подписал отказную от ребенка, — сказала Рая.

Возникла гнетущая пауза, которая и так в этом замкнутом пространстве с решетками на окнах давила тяжким грузом.

— Ты в своем уме? Это невозможно. Этого никогда не будет! Я люблю свою дочь больше жизни. Она — единственное, кто у меня есть, — ответил Артур, и выглядел он при этом совершенно серьезным.

— Это как раз и возможно, — поджала губы Раиса, — если вы любите свою дочь, то вы это сделаете…

Им предстоял долгий разговор. А после Рая на всю жизнь запомнила боль и отчаяние на лице Артура, когда он подписывал бумаги. Ему было так плохо, что это почувствовала и она — совершенно посторонний и негативно настроенный человек. Потом он встал и постучал в дверь.

— Заберите меня отсюда! Свидание окончено!

Раиса какое-то время сидела и смотрела на подписанные, казалось так легко, бумаги, которые почему-то были тяжелыми, словно камни.

* * *

— Какой странный запах… — смотрела по сторонам во все глаза Настя.