Книга Соблазни меня в сумерках - Лиза Клейпас

Гарри помолчал, глядя на тропу, лежавшую перед ними.

— Остальные знают?

— Только Амелия, Кэм и я.

— Я удивлен, — заметил он. — Мне казалось, что она скорее умрет, чем расскажет кому-нибудь.

— Она попросила хранить это в секрете, но не объяснила почему.

— И ты хочешь, чтобы это сделал я?

— Я надеялась на это, — призналась Поппи. — Ты же знаешь, что я никогда не скажу и не сделаю ничего такого, что могло бы причинить ей вред.

Гарри молчал, обдумывая ее просьбу. Ему не хотелось отказывать Поппи, но он не мог нарушить обещание, данное Кэтрин.

— Это не мой секрет, любимая. Ты не против, если я вначале поговорю с Кэт и предупрежу ее?

Она сжала его руку.

— Да, конечно. — Ее губы изогнулись в лукавой улыбке. — Ты зовешь ее Кэт?

— Иногда.

— Вы… привязаны друг к другу?

Этот вопрос, заданный неуверенным тоном, вызвал у него смешок, сухой, как шорох кукурузной шелухи.

— Не знаю. Ни один из нас толком не знает, что такое привязанность.

— Мне кажется, она разбирается в этом немного лучше, чем ты.

Бросив на нее настороженный взгляд, Гарри убедился, что на ее лице нет осуждения.

— Я стараюсь исправиться, — сказал он. — Это один из вопросов, которые мы обсуждали с Кэмом прошлым вечером. Он сказал, что женщины из семейства Хатауэев нуждаются в проявлениях любви.

Заинтригованная Поппи скривилась.

— Что еще он сказал?

Настроение Гарри моментально изменилось. Он одарил ее ослепительной улыбкой.

— Он сравнил это с дрессировкой арабских лошадей. Они отзывчивы, темпераментны, но нуждаются в свободе. Нельзя покорить арабскую лошадь… нужно стать ее другом. — Он помедлил. — По крайней мере я так его понял. Я был полуживым от усталости, и мы пили бренди.

— Как это похоже на Кэма! — Поппи закатила глаза к небу. — И после подобного напутствия он направил тебя ко мне?

Гарри остановился и притянул ее к себе, поцеловав в шею.

— Да, — прошептал он. — И это была восхитительная скачка.

Поппи вспыхнула и попыталась отстраниться с протестующим смешком, но он не позволил. Его губы были теплыми и целеустремленными. Завладев ее губами, он ослабил напор, дразня и обольщая. Поппи охватил жар, кровь быстрее побежала по жилам, пульсируя в потаенных местах.

— Мне нравится целовать тебя, — прошептал он. — Ты не могла придумать для меня худшего наказания, запретив это.

— Это не было наказанием, — возразила Поппи. — Просто поцелуи много значат для меня. А после того, что ты сделал, я боялась слишком сблизиться с тобой.

С лица Гарри исчез даже намек на веселье. Протянув руку, он отвел с ее лица непокорные завитки и прошелся костяшками пальцев по ее щеке.

— Я больше никогда не предам тебя. Конечно, у тебя нет оснований доверять мне, но, надеюсь, со временем…

— Я доверяю тебе, — серьезно отозвалась она. — И больше ничего не боюсь.

Ее слова ошеломили Гарри, а еще больше сила собственного отклика на них. Его душа переполнилась незнакомым чувством, глубоким и неодолимым. Когда он заговорил, его голос прозвучал непривычно даже для его собственных Ушей.

— Как ты можешь доверять мне, не имея возможности убедиться, что я заслуживаю этого?

Уголки ее губ приподнялись.

— Но в этом и заключается доверие, не так ли?

В порыве обожания и возбуждения Гарри не мог не поцеловать ее снова. Многослойные юбки мешали ему ощутить контуры ее тела, его руки дрожали от потребности приподнять их, чтобы устранить все препятствия между ними. Быстрый взгляд по сторонам подтвердил, что их уединение никто не нарушит. Было бы так легко уложить ее на мягкий ковер из листьев и мха, задрать ее юбки и овладеть ею прямо здесь, в лесу.

Гарри готов был увлечь ее в сторону от тропинки, но опомнился. Тяжело дыша, он постарался обуздать свое желание. Он должен думать о Поппи. Она заслуживает большего, чем валяться с мужем на траве в лесу.

— Гарри? — в замешательстве произнесла она, когда он отстранил ее и повернул спиной к себе.

Он обнял ее сзади, скрестив руки у нее на груди.

— Скажи что-нибудь, чтобы отвлечь меня, — сказал он, шутя лишь наполовину, и глубоко вздохнул. — Боюсь, я готов овладеть тобой прямо здесь.

Секунду Поппи молчала, то ли охваченная ужасом, то ли размышляя о подобной возможности. Наконец она поинтересовалась:

— А разве этим нельзя заниматься на природе?

Несмотря на возбуждение, Гарри не мог не улыбнуться, уткнувшись лицом в ее шею.

— Дорогая, вряд ли найдется место, где нельзя этим заниматься. Прислонившись к стене или стволу дерева, в креслах и в ванных, на лестницах и на столах… на балконах и в каретах… — Он издал тихий стон. — Проклятие, с этим нужно что-то делать, иначе я буду не в состоянии идти назад.

— Ни один из этих способов не кажется удобным, — заметила Поппи.

— Тебе бы понравилось в кресле. Гарантирую.

Поппи хмыкнула, прижавшись спиной к его груди. Они помолчали, ожидая, пока Гарри достаточно придет в себя, чтобы выпустить ее из объятий.

— Ладно, — сказал он наконец. — Это была восхитительная прогулка. Почему бы нам не повернуть назад…

— Но мы не проделали еще и половины пути, — запротестовала Поппи.

Гарри перевел взгляд с ее выжидающего лица на лежавшую перед ними тропу и вздохнул. Они взялись за руки и двинулись дальше по кружевному ковру, сплетенному светом и тенями.

Чуть погодя Поппи спросила:

— Вы с Кэтрин навещаете друг друга или переписываетесь?

— Едва ли. Мы не слишком ладим.

— Почему?

Это был один из вопросов, над которым Гарри предпочитал не задумываться, а еще меньше ему хотелось обсуждать его. Свободно говорить обо всем, ничего не утаивая, было непривычно — все равно как разгуливать голым. Впрочем, Гарри охотно бы разделся, вместо того чтобы обнажать свои мысли и чувства. Однако, если такова плата за Поппи, он, черт побери, заплатит.

— Когда я впервые увидел Кэт, — сказал он, — она находилась в сложной ситуации. Я сделал все возможное, чтобы помочь ей, но не могу сказать, что я был добрым по отношению к ней. Доброта вообще не по моей части. Хотя я мог бы поступить лучше. — Он нетерпеливо тряхнул головой. — Что сделано, то сделано. Я позаботился о том, чтобы она была финансово независима до конца своих дней. Видишь ли, ей не обязательно работать.

— Тогда почему она нанялась к нам? Не представляю, что заставило ее взяться за столь безнадежное дело, как превращение меня и Беатрикс в леди.