Книга Дмитровское шоссе. Расцвет, упадок и большие надежды Дмитровского направления - Алексей Рогачев

Вплоть до 90-х годов XX века перед крыльцом музея красовались два бронзовых изваяния лошадей в натуральную величину. Одно из них изображало тракенского жеребца Темпельхютера, была отлита в Восточной Пруссии в 1932 году по модели скульптора Кюбарта. После Великой Отечественной войны статуя была отправлена в СССР в счет репараций и передана Тимирязевской академии.

Вторая статуя – арабской лошади – имеет французское происхождение. В свое время ее изваял скульптор Ледюк и продал за границу, в Россию, какому-то любителю лошадей. В 1928 году ее привезли в Москву и поставили перед Музеем коневодства, располагавшимся тогда на Скаковой улице. Когда музей переехал на территорию ТСХА, за ним последовала и статуя.

В годы перестройки и становления демократии статуи неоднократно повреждались местными хулиганами. В результате скульптуры пришлось убрать в помещения. Сегодня о стоявших некогда на Тимирязевской улице памятниках лошадям напоминают только старые фотографии.

А между бывшим конным двором и бывшим конным музеем в 1915 году выросло еще одно интереснейшее сооружение – решетчатая металлическая башня. Ее вполне можно было считать близкой родственницей знаменитой Шуховской башни на Шаболовке. Назначение тимирязевской было более утилитарным – всего-навсего нести на себе здоровенный бак для воды, да и высота была значительно меньшей – вместо трех ярусов всего один. Для снабжения водой всех невысоких зданий Петровской академии особой высоты и не требовалось. Век водонапорной вышки оказался недолгим, уже в 30-х годах академический городок был подключен к городским сетям и надобность в собственном водопроводе, а заодно и в башне исчезла. Ее демонтировали.

Зато возродился Музей академии, погибший в 1881 году. В 1938 году вышло специальное постановление Совета народных комиссаров СССР. Поводом для него послужило 75-летие со дня рождения директора академии Вильямса – основоположника отечественной школы почвоведов. Для музея академии в 1939–1941 годах было выстроено импозантное здание. Его закругленная угловая часть, оформленная колоннадой, закрепляет пересечение улиц Прянишникова и Тимирязевской. Проектировала здание группа архитекторов под руководством М. И. Осипова[139].

Постоянное развитие академии привело к тому, что наиболее разросшиеся ее подразделения стали выделяться в самостоятельные научные или учебные заведения. В 1930 году одним из них стал Институт инженеров водного хозяйства, созданный на базе гидротехнического отделения инженерного факультета академии и предназначавшийся для подготовки мелиораторов, инженеров-гидротехников, строителей и экономистов для водного хозяйства. В 1963 году он превратился в гидромелиоративный институт, ныне размещающийся по адресу: улица Прянишникова, дом № 19. Выделился из состава академии и Московский институт механизации и электрификации сельского хозяйства имени В. М. Молотова. Его лабораторный корпус (Лиственничная аллея, № 7) заложили в 1953 году. Архитекторы Е. Калашникова, И. Гамелина и инженер С. Румянцев включили в свой проект немало дорогостоящих элементов, не столь уж необходимых для научного учреждения – массивный портик, гранитная площадка перед входом, цоколь, облицованный тем же гранитом[140]. Архитектурные излишества сильно затянули строительство, и здание было сдано лишь в 1955 году.

«Собрались мы в твои общежитья, столица…»

Отдельного раздела заслуживает история студенческих общежитий ТСХА. Как уже упоминалось, в первые годы существования академии ее воспитанники теснились в наскоро переоборудованных флигелях бывшей усадьбы. Затем появилось первое общежитие специальной постройки. Но самые главные события общежительного строительства развернулись после Великой Октябрьской социалистической революции.

Советская власть в качестве одной из важнейших задач рассматривала ликвидацию катастрофического отставания России от передовых стран в области науки, в том числе и сельскохозяйственной. В 20-х годах Тимирязевская академия вступила в период быстрого роста и развития. Резко увеличился приток студентов, в большинстве своем иногородних, не имевших возможности найти жилье в Москве, переживавшей острый жилищный кризис. Уже в 1925 году было принято решение о строительстве новых общежитий. Участок для них отвели довольно далеко, на Новом шоссе (ныне Тимирязевская улица, владения № 26 и № 28). Задание на проектирование разработал профессор механизации, впоследствии академик ВАСХНИЛ В. А. Желиговский. Он же руководил и строительством двух кирпичных двухэтажных зданий по проекту архитектора К. К. Гиппиуса.

Эти постройки из красного кирпича до сих пор притягивают внимание прохожих своим необычным видом. Планы их напоминают букву «П» с причудливо волнистыми ножками. Ориентированы постройки под острым углом к шоссе, что дает возможность обозревать не только главный, но и боковые фасады. Окна разных форм и размеров дополняют остроту впечатления. Над входами в здания красуется дата «1927» – год окончания работ.

Еще более интересен в архитектурно-художественном плане комплекс общежитий, возникший к востоку от ядра академии – на Лиственничной аллее близ ее примыкания к Дмитровскому шоссе. Четыре однотипных, но разнящихся в деталях корпуса числятся под № 12, 14, 16, 18.

Эти немаленькие даже по нынешним меркам постройки обращают на себя внимание мрачными стенами из красного кирпича (оштукатурены лишь два дома из четырех), планом в виде буквы «П» (как будто ставшим традиционным для тимирязевских общежитий) с расходящимися в стороны ножками, а главное – многосложным решением главных, обращенных к аллее фасадов. В конце 20-х годов, ознаменованных в Москве бурным развитием высших учебных заведений, в городе строилось немало студенческих общежитий, даже целые городки: в Анненгофской роще, Балтийском поселке, на Извозной (позже Студенческая) улице. В число первых подобных сооружений вошли и общежития Тимирязевки. На разработку их проектов в 1928 году был объявлен конкурс. О том, насколько важным представлялось это строительство, говорит тот факт, что некоторые конкурсные проекты публиковались в важных архитектурных изданиях. Например, работа Б. А. Кондрашова и Н. А. Круглова[141] удостоилась чести появиться на страницах Ежегодника Московского архитектурного общества – в числе наиболее крупных и интересных работ московских зодчих.

Очевидно, эта публикация дала возможность исследователям архитектурного комплекса академии приписывать авторство зданий общежитий названным архитекторам. На самом же деле по результатам конкурса был выбран проект А. Ф. Мейснера, оказавшийся самым рациональным. Александр Фелицианович был зодчим старой школы (как упоминалось выше, он, в частности, перестроил во вполне классическом стиле Дом союзов), но в 20-х годах в московской архитектуре безраздельно господствовал стиль конструктивизма. Чтобы добиться успеха в конкурсе, архитектору пришлось оснастить свой проект конструктивистскими атрибутами – трехгранными, обильно остекленными эркерами, круглыми окнами, сложно расчлененным планом. С этой данью архитектурной моде сочетаются признаки того, что проект все же выполнял зодчий старшего поколения, воспитанный в академическом духе – строгая симметрия, вполне классическая арка в центре главного фасада.