Книга Самородок - Ирина Беседина

Долго молчали все трое. Рассказы старого шамана рождали картины, не совсем обычные для русского человека. Настоящее тесным образом переплеталось с вымыслом. Серебряная гора была наполнена тайной сказочной жизнью. В ней жила шаманка, гордая девушка, красота и песни которой покорили Кочатко и духов горы. Сказка окончилась, когда внезапно смолкла песня мчащейся нарты.

Таньги Бекер

Они прибыли в оленье стойбище. Оленье стадо встретило их перестуком рогов, криком пастухов, хорканьем телят. Ноздри учуяли дым костра, запах слежавшегося под кожаным полом мха, аромат варёного оленьего мяса.

Время в тундровом стойбище мерялось от отёла к отёлу. Казалось, всё было прочное, неизменное: и тундра, и дальние хребты, и смена лета и зимы, – только люди старели, дети вырастали, умножалось стадо. Но сейчас в этой неизменности чувствовались напряжённость и неустойчивость. Только видимость была постоянной. А подует весенний ветер, и всё охватит движение, нарушится прочность, нарушится равновесие.

Все пастухи и совладельцы стада были семьёй Армагиргына. Дети его и даже внуки в основном умерли. Поколение, которое окружало его сейчас, было пра-пра. Но они все звали его атэ[26]. У каждого была своя доля в стаде. Распоряжался всем самый старший после него в семье эрмэчин[27]. Его звали Кулил. Это был муж правнучки Армагиргына Пыткыванны.

Приехавшие зашли в маленькую походную ярангу. Армагиргын позвал Кулила.

– Кулил, что нового в нашем стойбище? Кто-нибудь чужой не приезжал?

– Да, атэ, приезжал. Второй день тебя ждёт таньги. Хотел ехать к Горячим ключам. Но мы сказали, что ты скоро будешь.

– Как он себя назвал?

– Гера. Сказал, что он твой друг и вы давно знакомы.

– Расспрашивал, как мы живём, про новых людей? Про таньги?

– Расспрашивал. Ему сказали, нет новых людей. Ты ведь предупреждал, чтобы не болтали.

– А про Пыткыванну не спрашивал? Не просил её позвать?

– Нет. Я оставил его в твоей шаманской яранге. Кормила его эпэкэй[28].

– Хорошо. Для Лёвы поставьте маленькую ярангу и привезите сюда Кэлену. Пусть он будет одним из вас. Научите его быть пастухом. Кто чужой приедет, он пусть не высовывается. Ты понял, Лёва?

– Понял. Кэлена приедет завтра?

– Да, ещё сегодня пошлём за ней, – ответил Кулил.

Армагиргын был озабочен.

– Кулил, идите сейчас вместе с Лёвой, он сам выберет себе место для яранги. Ужинать будем здесь только мы, кто приехал. Я подам знак, когда подавать.

Все вышли. В яранге остались только Армагиргын и Михаил.

– Михаил, я даю тебе маску. Одень её. Вот тебе амулеты.

И он достал кучу различных амулетов из своей сумки.

– Зачем это?

– Мне надо, чтобы ты увидел этого приезжего. Может быть, он тебе знаком или ты его просто видел. Он тебя не должен видеть и знать. Я поеду вперёд. Через час тебя привезёт Кулил. Ты будешь шаманом из далёкого стойбища, которого я пригласил к себе в гости. Вы с Кулилом зайдёте в мою ярангу буквально на момент, только чтобы увидеть гостя. Я вас сразу отошлю. Ни одного слова не говори. Особенно если он тебе знаком. Теперь ты понимаешь, зачем тебе маска и амулеты? В стойбище тоже никто не должен знать, что ты не шаман. Я постараюсь его задержать. Мне надо знать его мысли. Но он умеет от меня защищаться. Если я сумею его задержать, и он останется у меня, хотя бы ненадолго, я научу тебя, как проникнуть в его мысли. Когда ты увидишь его лицо, постарайся удержать его перед глазами, чтобы потом в уединении сосредоточиться на этом человеке и его мыслях. Хорошо в руках в это время держать какой-либо предмет с его тела. Поставь перед своими мысленными глазами его образ и крепко задумайся о нём, буквально мысленно залезай в его череп. Свои мысли все погаси. В твоей голове должна быть тишина. Тогда ты услышишь, о чём он думает. Не сомневайся в этом и молчи, твоя голова должна молчать, иначе такой опытный в этих делах парень поймёт, что его подслушивают. Он может сделать обратный ход и будет знать, кто и зачем к нему проник. Меня не будет в это время рядом. Он будет говорить с Пыткыванной. Ты всё понял, Михаил?

– Я постараюсь, я очень постараюсь, Армагиргын.

– Этот гость – моя большая беда. Я надеюсь на твою помощь.

– Армагиргын, я по профессии врач. И кое-каким магнетизмом, у нас это называют гипнозом, я владею. Правда, в черепную коробку за чужими мыслями я ещё никогда не лазил, – Михаил усмехнулся. – Но я буду рад тебе помочь, и очень надеюсь, у меня получится.

– Связь с тобой будем держать через Кулила или Пыткыванну. Маску не снимай даже ночью. Если кто-нибудь постарается проникнуть к тебе и снять её с тебя, смело хватай его и бей. А потом снова надевай маску и смотри, кто посмел напасть на шамана – моего гостя. Предателя надо хватать, надо знать, кто тебя предал. Если в стойбище есть предатель, он может кое-что рассказать этому гостю.

Зашли Кулил и Лёва. Пришли женщины и принесли ужин. Армагиргын торопился.

– Кулил, ты мне нужен в семейном стойбище. После ужина через час приедете с Михаилом. Пойдём, оставь кого-нибудь вместо себя и проводи меня, – сказал Армагиргын.

Ужин прошёл в молчании и напряжённом ожидании событий. Михаил чувствовал себя неловко оттого, что покидает Лёву. Лев чувствовал себя виноватым из-за своих отношений с Кэленой. Он ничего не рассказывал Михаилу и стыдился своего маленького кусочка счастья. Однако он был рад тому, что у него и Кэлены будет теперь своя яранга. Они будут жить своим отдельным домом. Он будет работать и не будет иждивенцем.

* * *

Золотой бум Клондайка поднял тысячи американцев с насиженных мест. Этот человеческий вал докатился до крайней северной жилой точки Американского континента и остановился на Аляске, в городе Номе. В 1899 году здесь скопилось около тридцати тысяч человек, опоздавших к дележу золотых участков. И тут умные головы посетила гениальная мысль: на Аляске лишь голова золотого тельца, сам золотой телец находится на Чукотке. Около десяти тысяч отчаянных старателей решили перебраться через Берингов пролив и выйти на никем не застолблённый русский берег. Побережье не охранялось. А слухи будоражили сознание: «в районе мыса Сердце – Камень, в бухте Проведения, в Колючинской губе и в губе Святого Лаврентия золото можно грести лопатой». Вторжение намечалось на весну 1900 года. Слухи достигли Петербурга. Многие иностранные граждане обращались в русское консульство в Сан-Франциско, запрашивали об условиях поиска золота на русской территории. Глаза горели жаждой получить невиданное богатство, жадные руки тянулись к нему. Однако концессию никто не получал, все получили отказ. Тут-то и появилась небезызвестная в истории международных афёр того времени фигура полковника Вонлярлярского. Неведомыми путями он в кратчайший срок раздобыл концессию на поиски и разработку золота на Чукотке «на особых условиях». В территориальные воды у побережья Чукотки был послан русский военный фрегат «Якут» для охраны побережья от вторжения поселенцев с американского берега. Позднее выяснилось, что Вонлярлярский был подставной фигурой. За его спиной стоял ряд английских банков, которые опоздали в дележе клондайкского золота и решили во что бы то ни стало компенсировать упущенное на Чукотке. Однако первоначально концессия Вонлярлярского приобрела как бы русское национальное значение. 27 мая 1900 года экспедиция отплыла из Сан-Франциско на американской шхуне «Самоа», имея на борту норвежскую команду, десять русских, девять англичан, четырнадцать китайцев рабочих. За геологическую часть экспедиции отвечал русский геолог Богданович, личным представителем Вонлярлярского был инженер-англичанин (на самом деле немец) Бекер. В течение всей экспедиции Богдановичу приходилось выдерживать глухую борьбу с её иностранными членами.