Книга Авантюристка поневоле - Kирa Стрeльникoва

Прикусив губу, Эллиа смотрела сквозь ресницы, прерывисто дыша, но не делая попытки перехватить инициативу: ей хотелось сегодня побыть просто любимой, желанной женщиной, хоть ненадолго забыть об опасности, грозившей им обоим. Шёлковый чулок пополз вниз, а за ним следовали чуткие пальцы Дора, и его губы, оставлявшие горячие узоры, от которых мурашки разбегались по всему телу. Эллиа чувствовала себя подарком, который разворачивали так, чтобы не повредить упаковку, растягивая удовольствие, и от этого ожидания в животе всё сжималось. Откинувшись на подушки, Ли уплывала в мягкое марево ощущений, окутавшее её невесомым облаком, и реальность отступила, утратила границы. Закончив с одним чулком, Дор приступил ко второму, избавляя от него так же томительно медленно, и девушка судорожно всхлипывала, стискивала покрывало, а кровь превратилась в тягучую, горячую карамель, наполнившую сладостью до самых краёв.

Ладони Дора скользнули по ногам Элли, добрались до бёдер, и сильное тело прижало к кровати, и рот снова накрыл горячий, долгий поцелуй, от которого закружилась голова. Девушка обняла любимого, чуть повернувшись и закинув на него ногу — чтобы Дору удобнее было расстегнуть пуговки на спине, а её ладошки уже нетерпеливо гладили плечи и грудь мужчины, дёрнули рубашку, жаждая избавиться от ненужной преграды. Дор ненадолго оторвался от губ Элли, позволив ей стянуть лишнюю одежду, и пальчики девушки с восторгом начали волнующее путешествие по рельефным мышцам, наслаждаясь их крепостью. Ли словно заново изучала любимого, отвечая на каждый его поцелуй своим, на каждое прикосновение дотрагиваясь до спины, плеч, груди. Они не торопились, стремясь доставить друг другу как можно больше удовольствия, впитывая эмоции каждой клеточкой, растворяясь друг в друге. Эллиа не заметила, в какой момент на ней не оказалось платья, просто вдруг поняла, что между их телами больше нет ничего, а сжигавший их жар стал теперь одним на двоих, общим пожаром, в котором так хотелось сгореть, расплавиться, раствориться.

Тихий, бессвязный шёпот, лихорадочное дыхание, томные стоны — всё вместе сплеталось в неповторимую музыку, музыку их любви, звучавшую только для них двоих. Руки, скользившие вдоль изгибов, заставлявшие забывать, как дышать, зажигавшие огонь в каждой клеточке, пальцы, знавшие, как и где дотронуться так, чтобы с любимых губ сорвался тихий вскрик от острой вспышки удовольствия — всё это сплелось в древний танец любви, который они оба прекрасно умели танцевать. И когда наконец Эллиа почувствовала Дора в себе, когда голодная пустота оказалась заполненной, девушка вцепилась в его плечи, подавшись навстречу, и мир перестал существовать. Остались только ритмичные движения, с каждым разом уносившие всё дальше, тяжёлое, прерывистое дыхание, сильное тело, прижимавшее к кровати, и стремительно нараставшее наслаждение, настолько яркое, что казалось, ещё одно мгновение, и Эллиа не выдержит, потеряет сознание. А потом всё растворилось в море эмоций, захлестнувших с головой, и Ли с удовольствием в нём утонула, растворившись в волшебном ощущении, что она принадлежит только этому мужчине, и он только её, ничей больше…

На второй день пребывания у графа репетиции всё же начались, только не после завтрака, как полагали Дор и Эллиа, а гораздо позже. Сначала к ним снова настойчиво рвалась Алейва, которую пришлось впустить и выслушивать её жалобы на ранний с её точки зрения подъём. Ли демонстративно не вылезала из постели, в которой буквально несколько минут они с Дором очень уютно позавтракали и в общем-то планировали ещё понежиться в ней. Любимый сидел рядом, естественно, одетый, и держал Ли за руку, молча наблюдая за ходившей туда-сюда по комнате Алейвой, сыпавшей возмущёнными словами.

— Нет, ну я же сказала, не будить меня! Позавтракать можно и позже! Что за невоспитанность! — твердила она, наслаждаясь собственной игрой.

Ли радовалась, что матушка, похоже, охладела к Дору, сделав стойку на дичь покрупнее, и хотя ещё время от времени бросала взгляды на будущего зятя, но уже не такие пламенные и призывные, как раньше. Скорее, кокетничала по привычке, подумалось Эллиа. И вообще, чем больше она думала о поведении Алейвы, тем крепче становилась уверенность, что для примы жизненно необходимо, чтобы все без исключения мужчины вокруг восхищались только ей. Что ж, тем лучше, что госпожа Оррих отстала от Дора, Эллиа меньше поводов для раздражения. И так нервная обстановка.

— Ли, ты должна мне помочь одеться, — заявила вдруг прима, остановившись напротив дочери. — Мне надо прилично выглядеть, — Алейва затрепетала ресницами, на её губах мелькнула предвкушающая улыбка.

Эллиа переглянулась с Дором, и он едва заметно кивнул. Вряд ли в спальне актрисы ей грозит опасность, женщина она, конечно хитрая, но не настолько, чтобы подстраивать Элли специально встречу с графом. И сам Анкард точно уж не будет использовать такие методы, девушка предполагала, что он предпочтёт действовать более прямо.

— Хорошо, сейчас оденусь, — с едва заметным вздохом раздражения ответила Эллиа.

— Дор, сходи пока проведай Ульмира, что там с ним, поправился он или нет, — обратилась Алейва к мужчине слегка капризным тоном.

В своей спальне, которая, как убедилась Ли, действительно выглядела скромнее её покоев, Алейва долго перебирала вешалки в шкафу, выбирая, в чём же пойти. Ей всё не нравилось, по её словам, девушка поняла, что прима хочет выглядеть сногсшибательно, дабы произвести на кавалера неизгладимое впечатление.

— Я тебе не сказала? — словно невзначай обронила актриса и оглянулась на Эллиа, держа в руках очередной наряд. — На репетицию обещал прийти Анджер, — Алейва мечтательно закатила глаза и продолжила речь. — Между прочим, у него своё поместье недалеко отсюда, и титул есть, он маркиз. Такими кавалерами, милочка, не разбрасываются, — назидательно произнесла прима и бросила наряд на кровать. — Только нерешительный больно, — женщина поморщилась, на её лице мелькнула досада, и Эллиа с внутренним смешком предположила, что скорее всего, Алейва ночевала одна. В отличие от дочери. — Ну ничего, я уверена, после сегодняшней репетиции равнодушным он не останется. Помоги застегнуть, — повелительно произнесла госпожа Оррих, поправив платье и повернувшись к Эллиа спиной.

Глубокий вырез спускался гораздо ниже лопаток, и застёжка оставалась только на узкой ленте вокруг горла, а руки прикрывали полупрозрачные свободные рукава, усыпанные бисером и блёстками. Глядя на мать, Ли уверилась, что репетиция опять превратится в балаган, особенно если этот кавалер матушки всё же явится. «Ну и ладно, всё равно ничего мы показывать не будем», — подумала девушка и отступила.

— Готово, — кратко произнесла она.

— Понимаешь, чтобы заинтересовать мужчину, надо выглядеть как можно соблазнительнее… — щебетала Алейва, крутясь перед зеркалом, и Эллиа перестала её слушать.

В Храме их учили совсем не тому. Вульгарные советы примы, что платье должно больше открывать, чем скрывать, что надо двигаться и садиться так, чтобы выгодно подать свою фигуру, и так далее, звучали для Элли пародией на то, о чём говорили наставницы. «Сексуальность не должна быть навязчивой, девочки, — зазвучал в её голосе голос Руолис. — Вы должны выглядеть женственно, и внешне, и в поведении. Но помните, ваша цель — не соблазнить как можно больше мужчин вокруг вас, а — одного, конкретного, вашего мужа. В первом случае такая навязчивая демонстрация вашей сексуальности может оттолкнуть, мужчины не любят слишком приставучих и развязных, только если они не пришли расслабиться в дом удовольствий. Не будьте шлюхами, девочки. Будьте желанными для одного, единственного, который оценит вас и ваши таланты по достоинству».