Книга Между любовью и любовью - Галина Лавецкая

– Даже так? Ничего себе новости. Да, Томка, обрадовала ты меня.

– Извини, родная, но кто-то должен тебе сказать. На Вероничку надежды нет. Лучше уж я.

– А я хотела звонить ему, поздравить с Новым годом. Хорошо, что ты меня предупредила. Значит, она на Бронной живет? Он же никогда туда случайных девок не водил. Неужели все серьезно? Или все-таки назло мне?

– Не знаю, Викусь. Она с мужем разводится.

– Господи, какой ужас! Том, ну не может же так быть, что ждал, ждал до десятого, на следующий день уехал один, в никуда и встретил новую любовь. Сразу забыл семь лет счастливой жизни, меня забыл. Так не бывает! Кто она вообще такая?

– По-всякому, Викуся, бывает. Эта Лариса врач-косметолог, работает в какой-то частной клинике. Ей лет около тридцати, может, меньше. Я ее видела один раз. Мне понравилась. Вероничка сказала, что Алик собирается жениться.

– Нет! Это бред какой-то! Жениться! Да они знакомы три недели!

– Велехова! Я тебе рассказала все, что знаю. Мне плевать на нее и на Алика. Я хочу, чтобы ты забыла обо всем и не переживала из-за оскорбленного самолюбия. Ничего другого у тебя нет, поверь. Уж я-то тебя знаю! А самолюбие? Все пройдет, Викусь! Ваш роман изжил себя, ты это знала еще перед отъездом. У тебя все хорошо. Ты наконец свободна от его ревности, условий и требований. Радуйся! А романы? Да их у тебя еще столько будет! Стоит только захотеть. Не грусти, подруга. Обещаешь?

– Конечно, Томочка. Все правильно, так даже лучше. Всем спокойнее.

– Ну, вот и умница! Я тебя целую и жду на свадьбу. И организую тебе потрясающего кавалера на свадьбе, есть у меня в запасе. Не мужик, а мечта! На полном серьезе! Для себя берегла, но не случилось. А тебе – не жалко, бери! Все обзавидуются. А он на тебя западет, я чувствую. Ты – его тип. Так что собирайся, а на Алика наплюй. Забыто! Позвонишь, я встречу.

– Целую, Томочка. Спасибо. Про свадьбу не знаю, позвоню.

Вика тупо уставилась в пространство. Самолюбие? Может быть. Но отчего так больно? Сердце болит, прямо колет где-то, и вздохнуть невозможно. Надо выпить валокордин. Только вот нет у нее. Это у мамы есть. В холодильнике стоит. Люба пьет валокордин. Что бы ни случилось, всегда накапает и выпьет. Наверно, помогает. От чего? А вдруг у нее сердечный приступ? Девчонки спят – каникулы, а Стас ушел. Рано еще, Томка разбудила. Надо лечь и постараться уснуть, может, боль пройдет. Валокордина нет. Стаса нет. Алика тоже больше нет. Зато появилась Лариса. Блондинка, симпатичная, около тридцати. Значит, моложе Вики. Лариска – противное имя, никогда ей не нравилось. Вчера еще знать не знала, а сегодня она, эта Лариска – главный человек в ее жизни. Будет вот теперь думать о ней! И откуда только она взялась! Врач-косметолог. Никогда бы Алик с ней не пересекся, разные миры. И какого черта его понесло в Дубай? А она что там делала? Отдыхала, наверно. Тоже одна. Ну, ясно, что без мужа! Курортный роман! Да ради бога! Только зачем разводиться? Зачем переезжать на Бронную? Она спит на Викином месте. Может быть, на ее маленькой подушечке? Эх, надо было забрать подушечку! Забыла. В спальне на тумбочке большая Викина фотография в антикварной рамке. И еще одна в гостиной – Вика с девчонками, Валера Плотников фотографировал. Девчонкам там семь лет, смеются, обнимают ее, и она веселая такая, счастливая… Алик очень любит эту фотографию. Уберет, наверно. Надо будет попросить у него. Зачем ему теперь? Интересно, позвонит он, чтобы сообщить о таких переменах в своей жизни? А если позвонит, что сказать? Как она рада за него? Поздравить? Зачем все это? Им было так хорошо вместе. Зачем он все испортил? Мымра была настоящей красоткой, но ему нужна была только она, Вика. Зачем же Алику сейчас просто симпатичная Лариса? Может, позвонить и сказать, чтобы не сходил с ума? Сказать, что она его любит и приедет? Раз для него это так важно, она разведется со Стасом и приедет к нему. Вон Ирка рвется в Москву. Возможно, планы поменяются, и Вика будет по полгода жить в Москве. Нет, со Стасом она не разведется, но сказать-то можно! Пообещать. Сейчас главное, чтобы он бросил эту Лариску. У старухи Шапокляк была крыска – Лариска, такая же противная. Симпатичная! Скажет тоже Томка! Что там может быть симпатичного? Чужая, чужая… не нужна она им с Аликом. Вика скажет, что готова выйти за него замуж, и он бросит эту. А дальше уже видно будет. Он любит ее. Сам говорил, что она, Вика – его беда и его счастье, никто ему больше не нужен. Не мог же он вдруг ни с того, ни с сего влюбиться в какую-то Ларису? Конечно, чушь! Просто пытается освободиться от Вики. Устал ждать! Бедный, любимый мальчик, как же она его мучила! Неужели ему было так же больно, как ей сейчас? А она его простит. Не будет вспоминать эту Ларису. И они опять будут вместе. Зачем ему жениться? Разве ему плохо с Викой? Сейчас нет сил звонить, она потом. Там ночь, они спят. Ну да, на Бронной, там, где Вика всегда спала. И она заснула. Сквозь сон слышала, как ее звали девочки, но она пробормотала, что плохо себя чувствует, и они затихли. Потом почувствовала у себя на лбу прохладную руку Стаса и услышала встревоженный голос:

– Викусенька, родная, ты что, заболела?

И она прошептала, что хочет спать.

Когда проснулась, уже смеркалось. Голова была тяжелой, а на душе тоскливо. Сердце не болело, но хотелось стать маленьким зверьком и заползти в какую-нибудь нору, чтобы никто не трогал. Папа звал ее в детстве мышонком. Вот сейчас стать бы маленькой мышкой и юркнуть в щелку. Нет меня! Отстаньте! Бедный папа! Мышонок вырос и из хорошей девочки превратился в жалкую лгунью, которую бросил любовник. Ужасно!

Она умылась, оделась и вышла. Было тихо. Зашла к Стасу. Он сидел перед компьютером. Обняла его и прижалась лицом к щеке.

– Викуся, солнышко мое, проснулась? Ты не заболела, маленькая? – целуя ее руки, спросил он.

– Нет. Голова болела. Не знаю. Плохо себя чувствовала, спать хотелось. А где девчонки? Что-то тихо?

– Пошли на каток с Ниной и ее ребятами. Погода хорошая, что дома сидеть? Хочешь, тоже пойдем, погуляем, в ресторанчике посидим? Пошли, побродим по парку, воздухом подышишь, а потом поужинаем в итальянском.

– А как дети?

– Они к Петровским все равно пойдут. Будут гирлянды, шары всякие в гостиной развешивать, украшать… Новый год послезавтра. Мы их оттуда заберем, я позвоню.

Вике было все равно. В парк так в парк, в ресторан – хорошо. Стас хочет погулять – пожалуйста, она пойдет с ним. Он хороший, не бросает ее и не осуждает. Внутри пустота, поэтому безразлично, что делать. Раз она не мышь, то и спрятаться не может. Ей плохо, но Стас здесь ни при чем. И девочки, и Петровские. У них праздник… Надо завтра докупить еще маленькие подарочки для кого-то. Девчонки знают, они заведуют новогодними подарками для друзей и их детей.

Вика стала жить автоматически. Смеялась, целовалась, шутила. Звонила и поздравляла всех нью-йоркских и калифорнийских друзей. Весело договаривалась с подружками о встрече Старого Нового года в русском ресторане. Позвонила родителям, тете Нате, Анне Степановне, Веронике, Женьке, Томке. Всех поздравляла, всем желала, такая радостная-радостная… Алику звонить не стала – расхотелось. В том тяжелом сне все ушло. Не хотелось ехать в Москву и тем более выходить замуж за Алика. Томка права, роман изжил себя. Пусть он женится на Ларисе. Флаг ему в руки!