Книга Эшли Белл - Дин Кунц

Собачник должен был ее услышать. Биби почти отважилась вновь его позвать, но вовремя остановилась. Неожиданно в ее сознании сформировалась железная уверенность, которая тотчас же проникла ей в сердце, кровь и кости: если это тот самый мужчина из больницы, то, столкнувшись лицом к лицу с ним в парке, она сама себя погубит. Вероятно, он ей не враг, но в то же время Биби почему-то чувствовала, что незнакомец представляет собой большую угрозу для нее. Внезапно девушку охватил такой ужас, что пару секунд ей казалось, что она задыхается. А потом Биби заскочила в машину, захлопнула за собой дверцу и укатила прочь, даже не зная, куда едет. Она катила на «хонде» до тех пор, пока не начала ощущать себя в относительной безопасности.

69. Деньги, ключ и адрес

Намереваясь бороться с туманом, заполнившим ее мысли клаустрофобией не менее плотно, чем прибрежные городки своими испарениями, Биби двинулась на север к Ньюпорт-Коуст-драйв и через две мили, убегая от океана, подъехала к залитому солнечным светом торговому центру. «Хонду» она поставила в тихом уголке автостоянки, в перистой тени неплодоносных оливковых деревьев, как можно дальше от оживленного супермаркета «Павильон».

Если Чаб Кой и мертвая профессорша знали, на каком автомобиле ездит Биби, они могли поделиться своими знаниями с другими, и тогда ей вскоре понадобится сменить машину. Без джи-пи-эс «хонду» выследить трудно. Ее врагам нужна большая удача, чтобы засечь ее авто в суматошном округе Ориндж, где живут миллионы, однако врагам как раз удача и сопутствует.

Кой говорил, ей противостоит не только Терезин и многочисленные сторонники его секты. Существуют другие «группы». Биби понятия не имела, что делать с этой информацией. Расскажи ей день назад кто-нибудь о существовании тайного фашистско-оккультного заговора, она решила бы, что имеет дело с жителем Куку-сити. Теперь же ей приходилось свыкаться с мыслью о существовании других заговорщиков, преследующих иные цели. Чаб Кой с пеной у рта доказывал ей, что он не фашист. Неужели Шекспир прав и весь наш сложный мир всего лишь театр, на сцене которого играем мы, люди-актеры? В то же время Г. Ф. Лавкрафт утверждал, что под главной сценой втайне от большинства установлены другие подмостки, на которых разыгрываются иные спектакли, тайком влияющие на жизнь всех, кто находится наверху.

Биби не хотелось в это верить. Жизнь и так полна тревог. Не стоит терзать себя страхами по поводу того, что тролли и молохи затеяли в подвале. С другой стороны, Биби подозревала: если она хочет найти Эшли Белл и не погибнуть во время этих поисков, ей следует принимать параноидальное виденье мира как должное.

Наблюдая за людьми, входящими и выходящими из дверей «Павильона» и других магазинов, Биби вдруг поняла, что она сможет куда быстрее приспособиться к новой «реальности», чем удалось бы на ее месте отцу и матери. Их покорность судьбе, выражающаяся в «чему быть, того не миновать», не поощряла родителей задумываться о причинно-следственной связи событий. Если ты оставляешь все лежащим на пороге судьбы, ты низвергаешь собственный интеллект с пьедестала инструмента, способного изменить мир, до игрушки, забавляясь которой сглаживаешь острые углы реальности. Биби любила острые углы. Они взбадривали девушку, заставляли быть вдумчивее, добавляли интереса в ее жизнь.

Вместительная сумка доктора Сейнт-Круа не оправдала ожиданий Биби. Она надеялась обнаружить в ней полным-полно доказательств преступной деятельности и гнусных намерений. В сумке могла оказаться подсказка, где искать Эшли Белл. Вместо этого там лежала обычная дребедень. Только три найденные вещицы привлекли внимание девушки.

Первой находкой был конверт с пятью тысячами в банкнотах достоинством 100 долларов. Либо эти деньги кто-то заплатил профессорше «под столом», либо она сама собиралась кому-то всучить их. В любом случае от этого конверта несло чем-то грязным и незаконным. Биби пять секунд поборолась с угрызениями совести и взяла деньги. Она не считала подобный поступок воровством. Это предусмотрительность. Когда она пользуется кредитными карточками, то рискует выдать свое местопребывание. Неизвестно, сколько денег ей понадобится, пока она достигнет успеха или погибнет.

Второй вещицей была либо настоящая оса, либо ее идеально изготовленный муляж, помещенный в кусочек отполированного люцита[57] ромбовидной формы. Оса высунула жало, готовясь к нападению. К брелоку прицеплен электронный ключ – не от машины. Ни названия компании, ни логотипа. Биби никогда прежде не видела подобных ключей. Электронный ключ от «мерседеса» Сейнт-Круа висел рядом на втором кольце. На третьем оказалось несколько обычных.

Третьей интересной находкой была бумажная салфетка с красным логотипом сети ресторанов, славящихся не только своими гамбургерами, но и тем обстоятельством, что они подавали завтрак весь день. На салфетке было выведено имя миссис Галины Берг, телефонный номер и адрес в старом квартале городка Тастин. Человек писал печатными буквами. Скорее всего, это был мужчина. В любом случае, это не рука профессорши. Сейнт-Круа отличалась идеальным, очень разборчивым почерком, которым она украшала сочинения своих студентов. Некоторые записи профессорши содержали искрометные либо загадочные советы будущим писателям. В других заключалась едкая критика. У «Нормса», по-видимому, она пила только воду, а завтракала в другом месте.

Галина Берг.

Звонить, предупреждая о визите, было бы неразумно. Это все равно что просить встретить тебя пистолетами и наручниками. К тому же, если понадобится еще раз незаконно проникнуть в чужой дом, сообщать свое имя не имеет смысла.

70. Печенье, чай и темная история

Хотя Биби в течение долгих лет нередко совершала поездки по этой части города, район она знала недостаточно хорошо. Тем удивительнее было то, что, не обращая внимания на номера, указанные на бордюрных камнях и домах, она поняла – это дом Берг, в тот же миг, как увидела его. Просторный двухэтажный особнячок в испанском неоколониальном стиле отличался изрядной долей очарования. Располагаясь в глубине земельного участка, подальше от улицы, он стоял в тени покрытых пурпурной листвой, высоких, могучих виргинских дубов.

Пожилая женщина подметала веранду. Она не подняла головы и не посмотрела на Биби, когда та, проехав мимо, остановила машину через полквартала от ее дома.

Когда Биби пешком вернулась назад, старушка, сметя сор с последних кафельных плиток веранды, приветствовала девушку улыбкой любящей бабушки, наконец-то свидевшейся с дорогой внучкой. Хотя подметальщице было, судя по всему, лет восемьдесят, время обошлось с ее лицом необыкновенно снисходительно, оставив на нем следы былой красоты. Оно лишь придало ее чертам приятную полноту, использовав в случае пожилой дамы методы работы с мягкой скульптурой[58] вместо обычных для него долота и молотка.