Книга Внебрачная дочь продюсера - Анна и Сергей Литвиновы

Да, догадка интересная, яркая и простая – но пока это только ее домыслы. Ни единого вещественного доказательства. И непонятно, где их раздобывать. Где? Имел ли смысл последний, предсмертный хрип младшего Брагина? Наркоман тогда выдохнул: «Кар…» – и осекся, и замолчал навеки. Что означало это «кар…»? Имя убийцы? Или – «картина»? Или – «карта»? Или – «карман»? Или – ничего не означало? Мало ли что придет в голову наркоману, да еще в предсмертный час…

Леся не стала пока звонить Нику. Она чувствовала, что истина где-то близко, совсем рядом, и нужно одно последнее интеллектуальное усилие, чтобы схватить ее за кончик. Девушка, не прерывая размышлений, машинально скинула халатик и залезла под душ. Как хорошо, что не отключили горячую воду, и как приятно наконец помыться в своей квартире, а не в дачной пародии на душ!

Звонкие струи приятно холодили тело. Они ласкали, гладили и лишь слегка горячили там, где попадали на обожженные места. И вдруг в какой-то момент Лесина жажда ласки и ее готовность к ласке, которая поселилась в ней после ночи с Васей, неожиданно для нее самой дали ярчайшую, сильнейшую разрядку – словно всполох, словно протуберанец!.. Чувство оказалось столь новым, столь ошеломляющим, что Леся даже на ногах не удержалась. Она медленно, не помня себя, сползла в ванну – и через несколько – чего? – секунд? минут? веков? – обнаружила себя сидящей в теплой воде, в то время как приятный дождь из душа барабанил в ее макушку и плечи.

И тут – еще одна неожиданность! – ей пришла в голову последняя разгадка, открылась последняя истина, и Леся была почти уверена, что права, что осталось только проверить ее идею, и тогда… Что – тогда? Они найдут и изобличат преступника? Да! Но какая же это мелочь по сравнению с тем, что она уже нашла. Нашла благодаря Васе. Благодаря его любви и нежности перед ней открылся целый новый мир: дивный, радужный и многое обещающий. Рядом с этим миром блекла любая истина, и даже вопросы чужой жизни и смерти казались не интересней кроссворда в старом журнале…

Леся не спеша вылезла из ванны. Протерла запотевшее зеркало. Верное стекло услужливо отразило разрумянившуюся девушку с блеском в глазах. Неведомую, необычную и очень красивую Лесю.

Она вытерлась насухо и снова накинула халатик. Заглянула в комнату. Вася все спал в прежней позе. Девушка бросилась к городскому телефону.

Как и следовало ожидать, Ник встретил ее рычанием:

– Евдокимова! Блин! Где ты ходишь?!

– Погоди, Ник, не наезжай, – отмахнулась она. – Я, кажется, знаю, кто убийца.

* * *

Она разбудила Васю поцелуем и, покуда он нежился в кровати, отправилась на кухню готовить завтрак. Из продуктов, не испортившихся за неделю ее отсутствия, остались лишь яйца, масло да сырокопченая колбаса. Вместо хлеба имелись галеты, наличествовал запас чая и кофе. Леся никогда не любила готовить, но теперь орудовала на кухне с вдохновением, и ей понравилось это занятие, потому что ужасно хотелось угодить Васе – хотя бы примитивной яичницей. Она сварганила бутербродики с колбаской и маслом на галетах, украсила их не окончательно завядшим укропом, постаралась, чтобы яичница вышла хорошо прожаренной и не пригоревшей. Как жаль, что у нее нет никакого выбора продуктов, чтобы побаловать Васеньку чем-то по-настоящему вкусным!

Василий приплелся на кухню в одних трусах, худющий и жилистый. Втянул носом воздух.

– О, яичница!

– Извини, больше ничего нет. Меня ж дома неделю не было.

– Ерунда. Забей. Обожаю яичницу. Тебя не шокирует то, что я вышел к завтраку без смокинга?

– Пожалуйста.

Она хотела добавить: «Хоть рассмотрю тебя», – но постеснялась.

Вася легко и практически незаметно расправился с глазуньей из трех яиц и тремя бутербродами на галетах – даже странно, что столь поджарое тело требовало столь плотной заправки. Похоже, он бы и больше сожрал, да стало совестно не поделиться с Лесей. Надо взять на заметку, что Вася, как и всякий мужик, любит, несмотря на худобу, услаждать свою утробу пищей. Парень сыто облизнулся и спросил, отхлебывая кофе из бадьи:

– Что ты будешь сегодня делать?

– Поеду в офис, – отвечала она. – Меня Ник там с утра дожидается.

Леся не стала говорить, хоть и ужасно хотелось, что, кажется, раскрыла преступление. Вдруг она ошибается? Доказательств-то у нее никаких нет, а она наговорит на человека напраслину, и потом сам же Вася будет над ней смеяться. Нет, сперва надо все как следует проверить.

– А ты куда поедешь? – спросила она.

– Порулю назад, в Гречаниново. Напишу в ментовку заявление о сгоревшем паспорте и правах. Только сначала домой заеду, возьму запасные ключи от машины и переоденусь. Могу и от твоего имени заяву написать о пропаже документов.

– Буду тебе премного благодарна.

– Я, кстати, до сих пор не знаю твоей фамилии.

– Евдокимова. А твоя?

– Самойлов. Вот и познакомились, – улыбнулся он. – Но пока что мы лица без документов. Практически бомжи. И, чтобы тебя не замели, я до офиса тебя подброшу, и не спорь.

– Другой бы стал, но я не буду, – улыбнулась в ответ она.

* * *

На Третьем кольце образовалась внушительная пробка, и в результате они приехали к Лесе в офис только в начале третьего.

Дома она переоделась, однако для Васи в их со Светкой девичьем гардеробе ничего подходящего не нашлось. Он по-прежнему странствовал в микроскопической рубахе и чужих кедах, поэтому из машины выходить не стал. Поцеловал Лесю на прощание, прошептал:

– Ты знаешь, я по-настоящему счастлив. Мне было очень хорошо с тобой.

– Мне тоже, – ответила она, хотя это было не вполне правдой.

– Не лжи, – сказал он, от смущения нарочито коверкая слово.

– Я не лжу, – откликнулась она ему в тон, улыбаясь.

– Но мы, по крайней мере, на верном пути?

Она отвела глаза:

– Да. И продвинулись по нему дальше, чем ты думаешь.

– Когда мы увидимся? – с нетерпением пылкого влюбленного спросил он.

– Я буду звонить тебе.

Леся поцеловала его и выскользнула из машины. Душа пела.

Ник ждал ее в офисе.

– О! – воскликнул он. – А ты, Леська, изменилась. Похорошела. Влюбилась, что ли?

Она покраснела.

– О, зарумянилась! Значит, в точку! Кто он, счастливчик? Старый хрыч Борисоглебский? Мой друг Райтонен? Или брагинский племянник?

– В Москве четыре миллиона мужчин, не считая приезжих и интуристов, – замаскировала она под улыбкой свое смущение.

– Ну, ты только с деятелями искусств и палеонтологами в последнее время встречалась.

– А с бравыми сыщиками? – промурлыкала Леся.

С некоторых пор ей вдруг стало удаваться кокетство.