Книга Мой желанный и неприступный маркиз - Александра Хоукинз

— Что вы делаете, лорд Фейрлэм? — затаив дыхание, спросила она.

— Неужели не понятно? Несу тебя в свою постель, где намереваюсь доставить тебе неземное наслаждение. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. — Если я буду постоянно тебе удовлетворять, ты никогда не посмотришь на красиво вылепленные икры другого мужчины.

Шанс поднял девушку повыше, чтобы ее юбки не задели диван и понес ее в другую комнату, оказавшуюся его спальней. Темпест крепче вцепилась в Шанса, взглянула на кровать. Она ничем не отличалась от остальных кроватей, которыми девушка восхищалась в других домах, но эта кровать принадлежала Шансу.

— Ты, видно, никого не боишься, раз отнес меня наверх в личные покои, — заметила она, но дрожь в ее голосе выдавала опасения девушки.

— Наоборот, — ответил он, укладывая ее на край кровати. — В настоящее время я живу не один. Вместе с кузеном. Поскольку его брат-близнец сейчас за границей, Торн чувствует себя одиноким и заброшенным, хотя он сам истово будет это отрицать. Его родные решили, что если он поживет в компании — это поднимет ему настроение.

Глаза Темпест округлились, когда она увидела, как Шанс снимает сорочку и остается голым по пояс. Немного волос такого же цвета, как и на ногах, покрывали и грудь мужчины. Безукоризненное, идеально вылепленное тело. Если бы у нее с собой был этюдник, она бы попросила зажечь побольше света, чтобы иметь возможность нарисовать его портрет.

Шанс рассеянно почесал плоский живот.

— Следовательно, здесь есть еще слуги. Не говоря уже о гостях, которых пригласил Торн. Поэтому принести тебя в личные покои показалось мне наиболее разумным.

Темпест большим пальцем ноги потерлась о его ногу.

— Очень разумно с твоей стороны. — Он мог бы выбрать любую другую комнату в доме, но он принес ее в свою спальню потому, что хотел, чтобы она была именно здесь.

Шанс втянул щеки и шумно выдохнул. Пусть только посмеет смеяться над ней — она тут же лягнет его.

— Я так и подумал. — Он подошел к кровати. — А теперь будь паинькой и повернись на животик.

— Зачем это? — А тут она поняла, что он намерен расстегнуть ей платье. — Ах да!

После небольшой заминки она медленно перевернулась на живот и привстала на руках.

— Ты уже делал это раньше, — сама того не желая, произнесла она.

Легкими прикосновениями проворных пальцев он высвободил ее из платья.

— Если бы я ответил, что незнаком с дамским телом — то солгал бы. Однако мой опыт не настолько впечатляющ, как ты себе представляешь. До встречи с тобой друзья нередко удивлялись моей сдержанности.

Она ощутила прохладный ветерок на голой спине. Затем он принялся развязывать ее корсаж.

— А теперь? — поинтересовалась Темпест.

Шанс вздохнул.

— Все мои дни заняты мыслями о тебе. Я уже потерял счет тем ночам, когда лежал в этой самой постели и представлял нас вместе. Представлял и размышлял о справедливости этого одиночества.

Темпест сжала бедра, чтобы ослабить то напряжение, которое возникло у нее между ног от его слов.

— Все это кажется безумством. — Темпест оглянулась через плечо: свет ламп мерцал у него за спиной, поэтому лица было не разглядеть. — И тем не менее, я чувствую то же самое.

— Садись. Иди ко мне, Темпест, — хрипло произнес он.

Девушка послушалась, рукой спереди придерживая корсаж.

Если она уберет руку, расстегнутое платье упадет вниз на талию, она останется в одном корсаже и сорочке. Второй рукой она коснулась волос и вытащила из прически небольшие серебряные гребни филигранной работы. Темно-каштановые волосы тяжелой волной упали на плечи.

В глазах Шанса вспыхнуло одобрение, он подался вперед, собрал гребни и положил их на маленький столик.

— Никогда не видел тебя с распущенными волосами, — признался он, очарованный их мягкостью и густотой. Он погладил ее по волосам, кончики которых колыхались ниже талии. — Поверить не могу, что ты все время скрывала от меня такую красоту.

— Иногда я распускаю их, — сказала он, радуясь его реакции. — Или заплетаю в косу, чтобы волосы не мешали, пока я над чем-то работаю.

— Но теперь ты будешь распускать их только для меня, — сказал он, целуя ее в висок.

— Если только это прилично.

Он стоял так близко, что она чувствовала жар его тела. Легкий запах мыла, которое использовал слуга, когда брил Шанса. Когда он развязал ей корсаж, она почувствовала, как напряглись ее соски. Даже больно стало. Она инстинктивно качнулась в его сторону.

— Посмотрите на меня, миледи, — попросил он, обхватывая руками ее лицо.

Темпест посмотрела в его серые глаза, в которых увидела подтверждение всему, что она хотела получить — страсть, желание, любовь. Она глубоко вздохнула и убрала одежду, которую прижимала к груди. Платье и развязанный корсаж соскользнул вниз, обнажая возбужденные соски.

В глазах Шанса вспыхнули возбуждение и страсть. Руки мужчины скользнули с лица на талию девушки. Он ослабил завязки нижних юбок, и платье упало на пол. Не сводя глаз с Темпест, завел руки ей за спину, потянул ее панталоны, и они соскользнули с ног.

Когда Темпест осталась стоять в одной рубашке, о стыдливости говорить было уже поздно. Руки Шанса переместились с бедер на ягодицы. Он нежно сжал руками ее округлости и прижал ее к своему телу. И тогда она отчетливо ощутила, какими твердыми стали впереди его бриджи. Шанс закрыл глаза, откинул назад голову, прижимая ее все крепче и крепче, а его твердая возбужденная плоть соблазнительно терлась о ее тело.

— Я так долго этого ждал, — простонал он низким и хриплым от желания голосом. — Не знаю, сколько смогу выдержать.

Темпест не поняла в полной мере значение его признания, но увидела, что говорил он искренне. Она испугалась, когда он неожиданно схватил ее за край сорочки и потянул оставшуюся на ней одежду через голову.

Швырнул ее сорочку через плечо и улыбнулся.

— Теперь я вижу, что точно не выдержу, — признался он, она резко втянула воздух, когда он обхватил ее за талию, поднял и усадил на матрас. — Ложись.

На огромной кровати с балдахином, резными стойками из красного дерева и плотными драпировками, девушку окутала полутьма — сюда не достигал свет масляных ламп. Темпест откинулась на спину, как велел Шанс, не зная, куда девать руки. Ей казалось, что глупо волноваться из-за подобной ерунды.

Шанс, с другой стороны, даже не смотрел, послушалась ли она его. Опустив голову, он расстегивал пуговицы на ширинке своих штанов. Поглощенный своим занятием, он даже не заметил, что она обхватила себя руками, чтобы ей ничего не мешало его разглядывать.

Не колеблясь ни секунды, он стянул штаны, обнажая свое возбужденное мужское достоинство, бедра и, наконец, ноги. Маркиз Фейрлэм был истинным мужчиной в самом расцвете сил. В свете масляных ламп кожа его приобрела золотистый оттенок, а тени лишь подчеркивали красиво вылепленные изгибы рук и ног.