Книга Тени Чернобыля - Ежи Тумановский

Он выпучился на меня, а потом коротко хохотнул:

– Кажется, кто-то на этой полянке уверенно деградирует в …

Белый енот разжал зубы у моих ног — на траву лег нож из бронестекла особой закалки. Я нагнулся за ним и, продев ладонь в кожаную петлю у рукояти, сказал, озадаченно нахмурившемуся, Сухарю:

– Теперь нам придется пойти за ними. Надеюсь, возражений не будет?

Он спокойно извлек из-за пояса свой нож, сбросил впервые за все это время свой плащ, одним коротким движением отцепил тяжелый пояс разгрузки со множеством прицепленных к нему предметов и шагнул мне навстречу. В черной рубахе, в штанах защитного цвета, заправленных в ботинки, с тесаком в руке он показался мне символом бесконечной уверенности в себе.

Только теперь все было иначе. Нож в моей руке изменил все вокруг. Я ощутил тонкий баланс каждого движения, каждого шевеления мельчайшей мышцы и заструился навстречу противнику.

Он, кажется, не сразу осознал, произошедшие со мной перемены. Провел несколько рубящих ударов, попробовал кольнуть меня в лицо острием. Я легко скользил вдоль линий продолжающих направление движения острых металлических кромок, поворачиваясь и пропуская мимо себя, кажущиеся смертоносными, удары. Сухарь отступил назад и гневно крикнул в мое безмятежное лицо:

– Ты чего кривляешься?! А ну дерись!

Я послушно покатился на него, испытывая острое наслаждение от каждого, идеально вписанного в пространство, движения и легким движением ножа рассек ему лоб.

Он пытался прикрыться и контратаковать — с таким же успехом он мог бы контратаковать зеркало. Я был его продолжением, я был с ним единым целым, я стал его альтер эго и попасть в меня было просто невозможно.

Кровь заливала его лицо, он впал в ярость и наобум махал ножом во все стороны. Я кружил вокруг в смертельном танце, периодически нанося укол или чертя короткую резаную рану.

В какой-то момент я вообще перестал понимать, что происходит. Мы стояли вплотную друг к другу, он завывая месил воздух стальной отточенной лопастью, а я просто нагибался или нырял под этот вентилятор и завершал подготовку к невероятно красивому и сложному маневру, выходя траекториями ударов в нужную точку и набирая определенную скорость.

Он страшно закричал, когда ручка моего ножа издевательски ткнула его в, залитый кровью глаз, и одновременно выбросил в мою сторону обе руки, пытаясь хотя бы оттолкнуть меня в сторону. Я предвидел это движение.

В один бесконечно долгий миг я прогнулся в спине и волнообразным движением трижды располосовал плывущие надо мной предплечья Сухаря.

Время вернуло себе обычный темп, Сухарь катался в луже крови по земле, а в какой-то сотне метров от нас я заметил, выходящего из леса, Рвача.

* * *

– Не подходить! — яростно кричал Клык и Рвач растерянно остановился. За ним послушно остановились еще несколько человек.

– Здесь заразно! — кричал Клык. — Оцепите это место и не пускайте сюда никого! Сутки!

– Как ты?! — заорал в ответ Рвач. — Что мы можем сделать?!

– Просто не ходите сюда и никого не пускайте! А мы сейчас уйдем! Все!

Повинуясь жесту Рвача «должники» наблюдали, как Клык наспех перетягивает руки раненого противника самодельными жгутами из веревок, как что-то говорит ему на ухо и поднимает с земли, упираясь в подмышку плечом.

– Встретимся! — гаркнул Клык в их сторону, повернулся и потащил своего похитителя к лесопилке.

* * *

– Я нашел еще один путь, капитан! — громко говорил Клык, продолжая тащить на себе Сухаря. — Я надеюсь, ты слышишь меня. Я все понял и я чувствую, что так оно и есть. Мы пойдем в их мир, капитан. Зараза сама выветриться к завтрашнему дню, а мы унесем ее в себе — к ним. Я знаю о колодце, мне Караул сказал. Все будет в порядке, я почему-то точно знаю это! Прощайте!

* * *

Он был услышан. Капитан, Прыщ и Караул стояли в тени деревьев и провожали взглядом, уходящую в туман фигуру Клыка, почти волоком тащившего уже тело Сухаря.

– Ну вот и все, — спокойно сказал Прыщ. — Теперь все должно обустроиться само собой.

– Неужели это и вправду было необходимо? — горько спросил Караул.

– Да, это было необходимо, — ответил капитан. — Иначе, мы бы здесь не появились и вообще все пошло бы наперекосяк.

– Но резать мог бы и полегче, — ворчливо сказал ему Прыщ. — Опять вот теперь чешется — прям спасу нет!

Он ловко закатал рукава пиджака и пораженный Караул уставился на длинные белые шрамы, украшавшие предплечья Прыща.

– Не спрашивай, — жизнерадостно сказал Прыщ на вопросительный взгляд Караула. — Внятно — все равно не объясню. С рождения у меня это. Говорят: бывает такое.

* * *

Я стоял перед колодцем, в глубине которого слабо пульсировало зеленое пламя. Оставалось сделать последний шаг и закончить всю эту историю. Но я медлил.

Странные мысли кружили в моей голове. Время — как кольцо, миры — словно вырезанные по шаблону гирлянды на ниточке, Зона — место вхождение нити в каждый мир. Образы теснились в голове и не давали поставить точку.

– Ну что, ты готов? Сухарь!

Он слабо замычал в ответ. У меня больше не было сил держать тяжелое тело под руку и я просто приподнимал его за ворот рубахи. Бледные, перетянутые жгутами руки больше не кровоточили, но края разрезов безобразно оттопыривались в стороны.

– У нас нет больше выбора, Сухарь, понимаешь? — спросил я просто, чтобы набраться решимости.

– У-ы-ы-уым, — невнятно ответил он.

* * *

Ну что ж, пойдем, Сухарь.

Мы долго шли по этой жизни рядом, изредка соприкасаясь и приводя в движение новые шестерни судьбы. Может быть, что-то подобное произойдет и дальше. Не знаю. Да и никто не знает. Не будем думать об этом. Просто помоги мне, оттолкнись хоть чуть-чуть ногами. Разве это худший вариант, умереть в объятиях смертельного врага?

Что скажешь, смертельный враг? Или… невольный друг? Так получилось, что похожи мы с тобой до невозможности. Разве бывает такое с врагами? Не знаешь?

Все мычишь. Ну ладно, хватит говорильню разводить. Время вышло. Пора.

Дмитрий Калинин Первый

Я вижу себя со стороны. Впервые за много лет я вижу свое тело. Оно очень изменилось за эти годы. Я стал похож на высохшую мумию, валяющуюся в непринужденной позе в углу, покрытый многолетней пылью и засиженный мухами. У меня нет глаз. Глаза давно превратились в два скукоженных серых шарика, затерявшихся в глубине черных впадин. У меня нет глаз, но я вижу. Чтобы видеть, мне нужны чужие глаза. Вдруг я со страшной силой осознал, что хочу обратно в свое тело. Мне подумалось, что оно снова станет молодым и сильным, если я вернусь. Оно станет живым. Пылинки пляшут в странных солнечных зайчиках, пробегающих по моему телу. Тени движутся по высохшему лицу, и, кажется, оно подмигивает мне, ухмыляясь и зазывая. Я хочу домой. Я делаю шаг навстречу себе…