Книга Сага о реконе - Валерий Большаков

– Тебе вообще чего надо-то? – по-прежнему прохладно спросил Валерий.

– Убить вас, – любезно сообщил Щепотнев. – Обоих. Помните, я вам как-то обещал ликвидацию? Ну вот. Хоть и подлый я, и беспринципный, но данное слово держу. Вот такая я редиска – нехороший человек!

– Переживем как-нибудь, – выцедил Роскви.

– Вряд ли… Ну все, аминь!

Шимон выхватил меч, но рубить с ходу не стал.

С недавнего времени он пестовал в себе новые ощущения несколько садистского плана, убивая медленно и наблюдая за тем, как решимость противника тает, как сменяется отчаянием…

Было любопытно открыть в себе новое качество, о коем ты раньше даже не подозревал. Никогда, вроде, склонен не был в живодерству, а вот поди ж ты…

– Привет передавай там, в Вальхалле! – сказал Семен Бородину, легко парируя кривой меч «десантника-казака» и ранив его в бок.

Упав на колени, приложив левую руку к ране, Валера не остановил истечение крови – та так и струилась между его пальцев. Костя тут же бросился на врага.

Меч Шимона скрестился с клинком Плюща.

А мальчик здорово прибавил в резвости. Вон как железякой вертит!

Быстрый ты, однако.

До высот иайдзюцу Костяну еще как до Луны пешком, однако эволюция налицо.

Молодец… Ого!

Костин молниеносный выпад Щепотнев пропустил, среагировав лишь под самый конец и отделавшись глубоким порезом.

Взъярившись, Шимон одновременно похолодел – а ведь так и помереть можно.

Играючи отбив меч Плюща, Семен, рисуясь немного, перехватил рукоятку меча двойным хватом, как катану.

Замахнулся, чтобы нанести последний удар, – и наткнулся взглядом на бешеные глаза Бородина с арбалетом наперевес.

– Изыди! – донеслось до Щепотнева.

Изо рта у Валерия хлынула кровь, но тренькнула тетива, мелькнул оперенный болт…

Семен сделал отчаянную попытку отбить стрелу, и ему это удалось, но тут в воздухе прошуршало лезвие Костиного меча. Шимон ощутил мертвящее касание стали к беззащитной шее, а в следующее мгновенье свет померк…

Костя тупо смотрел на Валерку, упавшего в траву. Его глаза были обращены к небу, а по зрачку ползал муравей.

«Ну он же не насовсем умер! – убеждал себя Плющ. – Ну моргни же!»

– Помогите, кто-нибудь! Эй!

Сквозь кусты просочилась пара лесовиков, увидала Бородина и тут же огласила дебри переливчатым свистом.

Откуда ни возьмись набежало народу, Роскви аккуратно переложили на кожаный плащ и шустро понесли.

– Куда вы его? – спросил Костя на бегу.

– К старой Гудрун! Она – вёльва и лекарка!

«Санитары» неслись по тропе, пригибаясь под нависающими ветками, пока не оказались в мрачном месте, окруженном замшелыми елями.

Тут в самый раз избушке на курьих ножках находиться, и она-таки имелась – покосившееся строение, срубленное из толстых бревен.

На пороге стояла высокая костлявая старуха.

Вперившись в Костю неприятным взглядом, она проскрипела:

– Заносите воина.

Лесовики, почтительно кланяясь старой ведьме, втащили Бородина в темное помещение и бережно положили на стол.

– Все вон, – буркнула Гудрун и ткнула костлявым пальцем в Эваранди: – Если твой друг умрет, я пришлю гонца. Если не дождешься дурной вести, будь здесь послезавтра к вечеру. Ступай!

Ни слова не сказав, Плющ покинул избушку.

Обратный путь показался ему долгим и печальным. Ничего не радовало – ни победа над Шимоном, ни то, что врага одолели.

В Сокнхейде Костю дожидался дед Антон. Какой же он старый…

Переживает, наверное. Внука боится потерять.

– Что Гудрун сказала? – сразу спросил старый.

Плющ поведал все без утайки, и Андотт малость воспрял.

– Это хорошо, – вздохнул он. – Значит, шанс есть. Иначе Гудрун просто не взялась бы лечить. Пошли, Костя, постелю.

Плющ с изумлением обнаружил, что, оказывается, стемнело.

Устроили его в дальней комнате, где ничего, кроме кровати, не было. А больше и не надо ничего…

Вяло раздевшись, Плющ бухнулся в постель и отрубился.

Разбудила его луна – яркий луч протянулся через щелку окошка, заделанного слюдой. Костя вздохнул, протер глаза – и замер. И понял, что проснулся он оттого, что услыхал шелест одежд и взволнованное дыхание.

Рядом с кроватью стояла Эльвёр.

Голую и прекрасную, ее словно обливало лунное сияние, и белая кожа девушки светилась будто.

– Иди ко мне, – сипло выговорил Плющ, и Освиврдоттур сделала два быстрых шага, наклонилась к нему и легла рядом.

Прижалась, дрожа.

Момент для любовных утех был, наверное, самым неподходящим. Или наоборот – идеальным?

Как забыться, как избавиться от тревог и волнений, если не в объятиях красавицы?

Опыта общения с девушками у Кости было немного, но с Эльвёр ему было не просто хорошо, а легко.

Он ничего не боялся, не переживал, а просто щупал, гладил, целовал…

Девушка вела себя все вольнее, пока не оседлала его, не нащупала в промежности, не направила, не вскрикнула, выгибая спину…

Эваранди почти не совершал самых благостных возвратно-поступательных движений – Эльвёр сама качалась, упираясь ему ладошками в грудь.

– Давай по-другому! – выдохнул Костя.

– Как?

– Становись на коленки…

Так было еще лучше – девушка вскрикивала от каждого толчка, а круглая попа сама просилась, чтобы ее тискали.

…Потом они просто лежали рядышком, унимая стук сердец, и им было хорошо.

Когда настал указанный вёльвой срок, Костя оседлал коня и, ведя в поводу запасного, отправился в лес, провожаемый дедом и бабой Валерки.

Старая даже перекрестила его второпях и оглянулась – никто не видел?

Сдерживаясь, чтобы не понукать мелковатую лошадку, Эваранди проехал лугами да выпасами и углубился в лес.

Были ли свидетели его выездки, он не знал – местные покажутся тогда, когда сами захотят.

Вот и избушка.

Торопливо спешившись, Плющ даже коняшек привязать забыл – его встречал Валерка, живой, хоть и не совсем здоровый.

И до того не впечатлявший упитанностью, нынче Бородин еще пуще схуднул.

Лицо бледное, весь какой-то перекошенный на раненый бок, на клюку опирается – и лыбится!

– Здорово… – выдохнул Костя, боясь обнять Роскви.

– Да не развалюсь, не бойся, – проворчал Валерка, и они нашли компромисс – хлопнули ладонью об ладонь и так сжали руки, что пальцы побелели.