Книга Викинг. Земля предков - Александр Мазин

Общество выпивало и закусывало. Нахваливало князя и себя. Были тосты и за Добромысла, и за мордастого в золотой броне, которого, как я и предполагал, звали Турбоем.

А вот нас будто не замечали: хоть бы один тост в честь славных гостей! Или мы покуда недостаточно славные? Да ну, не верю! Судя по взглядам, кои метали в меня некоторые княжьи дружинники, слава у меня точно была. Бесславных обычно презирают, а не ненавидят.

Хотелось бы знать, что это? Общее отношение к скандинавам? Или это из-за сначала опозоренного, а потом без вести пропавшего Задорея?

Хуже, если пришла инфа о нашей причастности к разгрому городка и крепости на озере. Я вполне допускал, что тому же Добромыслу (а значит, и князю) наши подвиги известны. И это не помешало им пригласить нас на службу.

Но что будет, когда информация дойдет до рядовых дружинников? Тогда это будет уже личное. Мы особо не зверствовали, но кровь пролилась. А за кровь в этом обществе принято спрашивать. Рискнут или нет?

Вряд ли, если князь будет на нашей стороне. Уточним: до тех пор, пока князь на нашей стороне. А какой правитель откажется от качественного боевого подразделения, которое целиком зависит от его благорасположения? Которое без высшей поддержки разберут на запчасти…

Политика, блин. Но достаточно ли у Водимира авторитета, чтобы удержать своих от кровной мести? Вот я, например, не знал никого, кто смог бы удержать Медвежонка, случись со мной что-то нехорошее. И меня – в аналогичной ситуации.

В общем, руку надо держать поближе к мечу.

Не то чтобы я особо опасался. Сейчас мы – официальные гости и потенциальные соратники. А если Водимир примет нас в дружину, то, как говорится, кто прошлое помянет, тому глаз вон. И любой из нас, если понадобится, охотно поработает хирургом-окулистом. Хотя если бы речь шла о каком-нибудь скандинавском конунге, я бы не был так уверен. У наших есть такая практика: перед приемом новичка вождь обязан поинтересоваться, нет ли у кого к новичку претензий? И если оные есть – тогда по обстоятельствам. И прием в хирдманы может запросто окончиться вызовом в суд.

– Ты, нурман! – На плечо легла шаловливая ручонка под перчатки размером три икса. – Тебя воевода Турбой зовет!

– Не слыхал, – я сбросил ручонку, ухватил за кость кус печеной свинятины…

– Сказано тебе…

Второй раз ухватить себя я не дал. С пьяненьким: «Чего тебе, раб, я не понял?» – начал разворот на лавке, действуя свинятиной, аки небольшой дубинкой. С опережением.

Хорошо пришло. Попал не глядя, но точно. Веса в куске – за килограмм. Дружинник где стоял, там и лег. Хлипкий, однако. Будь на его месте, допустим, мой братец – даже не шелохнулся бы. Или зубами поймал. Доброе мясо, как-никак.

Обрушение кореша заметили не все. Но мордастый воевода заметил наверняка. Открыл пасть, чтобы высказать свое авторитетное мнение.

Но я опередил:

– Эй, Водимир-конунг, я, кажется, твоего раба убил! – заорал я так, что не услышать меня было трудно. – Вот этим вот! – Я взмахнул куском свинины, сделал паузу (уже в относительной тишине), откусил свининки, ухмыльнулся и похвалил: – Хорошее мясцо. А раб – хлипкий. Верегельд назначишь, учти это.

– Э! Да это не раб! – воскликнул сидевший неподалеку дружинник. – Это ж Лосенок, отрок воеводин!

– Отрок? – я демонстративно удивился. – А! Точно. Он же оружный. – И совсем растерянно: – Чё ж за воин такой, что его куском свинины убить можно?

И тут отрок заворочался. Очень вовремя. Прям подыграл.

– Да он живой! – заорал я еще громче. Отшвырнул свинину, ухватил сраженного бойца за волосы и рубашоночки, поднатужился, бросил наблюдательному дружиннику: – А ну, подтеснись! – И водрузил подшибленного свининой на скамью, незаметно сунув ему локтем в живот, отчего отрока немедленно вырвало всем съеденным на все того же наблюдательного. Кушал отрок изрядно, пир всё-таки, и наблюдательного окатило тоже изрядно. Да и другим досталось.

Пострадавшие возмущенно завопили, окружая отрока (я предусмотрительно отодвинулся), и посланец воеводы сметнул на общество еще одну порцию.

Теперь всем стало очень весело. Всем, кроме облеванных, отрока и свекольно-красного воеводы. Даже князь развеселился. Интересно, как бы он выкручивался, если бы я действительно убил парня? Верегельд с меня взял бы? С другой стороны, это ж какой позор, когда твоего бойца случайно убивают на пиру куском свинины.

И что теперь? Подошлет ли ко мне воевода еще одного гонца?

Нет, не рискнул. И предъявы не сделал. Стерпел.

Отрока вывели. Блевотину и пострадавшие блюда «прибрали» собаки, пострадавшие же люди кое-как оттерлись, и пир покатился дальше. Появились музыканты, закувыркались скоморохи. Часть девок из обслуги приземлили по лавкам. С дальней стороны стола затянули что-то мощными басами, враз перекрыв бряканье и звяканье музыкантов.

И тут наконец свершилось: поднялся из-за стола Доброслав, рявкнул:

– Тихо всем!

И изрек тост в нашу честь. Мол, лучшие воины ладожского князя, узрев мощь и доблесть князя Водимира, возжелали перейти на сторону сильнейшего. Ура!

Хотя почему я решил, что это в нашу честь? Скорее – в честь Водимира. Мы-то всего лишь перебежчики.

Но выпили все. Кто еще был в состоянии. Потому что выпил князь. Точнее, пригубил. Я уже давно обратил внимание, что славный князь в течение всего пира слюнявит один и тот же кубок. Без долива.

Глава 28

Знать не положено

Подсматривать и подсушивать по моим планам должен был Вихорёк. Но так вышло, что ключевой разговор подслушал я сам.

Захотел умыться перед сном, не нашел умывальника и решил спуститься к речке. Мои уже дрыхли, так что будить я никого не стал, отправился в одиночку.

Никто мне не препятствовал. Присмотра за нами не было, полупьяного народу на княжьем дворе шаталось изрядно. Кто есть кто в безлунную ночь не разобрать.

Дежуривший отрок-привратник глянул на меня, на меч на поясе и, приняв за своего, без вопросов открыл калиточку метрах в четырех от главных ворот. Напутствовал:

– Назад пойдешь, постучи вот так, не забыл?

И выдал довольно заковыристый ритм. Впрочем, память у меня хорошая, с первого раза запомнил.

Калиточку снаружи не вдруг разглядишь, но я ее тоже запомнил.

Выйдя из крепости, я спустился по широкой прямой улице к городским воротам.

Ворота и вовсе оказались нараспашку.

Однако обнаглел Водимир.

Я глянул на улицу, ведущую к крепости… Да уж! И в фортификации зодчий Водимира – не очень. Тут даже конница галопом пройдет. Хотя…

Нет, не прав я. С крепостной стены, что на полтора метра выше городской, вся улица – под прицелом. До самых городских ворот. И дома по обе стороны – будь здоров. В два этажа, из толстенных бревен, в которых только на уровне второго этажа прорезаны узкие окошки.