Книга Герои - моя слабость - Сьюзен Элизабет Филлипс

Пить обжигающий горький кофе на тряской дороге даже через прорезь в крышке стаканчика – занятие не из легких, Энни осторожно сделала глоток.

– Чего здесь не хватает, так это старого доброго «Старбакса».

– И магазина деликатесов. – Тео нацепил на нос темные очки. – Я бы душу продал за отменный бублик.

– Ты хочешь сказать, что у тебя еще есть душа?

– Тебе не надоело?

– Извини. Язык мой – враг мой. Иногда мне случается сболтнуть лишнее. – Энни прищурилась на яркое зимнее солнце. – У меня к тебе один вопрос, Тео…

– Чуть позже. – Он свернул на изрезанную колеями дорогу, которая вскоре сменилась извилистой непроезжей тропинкой. Тео остановил машину у небольшого ельника. – Дальше придется идти пешком.

Еще три недели назад Энни ужаснулась бы, узнав, что ей предстоит прогулка, пусть даже короткая, но приступы кашля давно прекратились. Она уже не помнила, когда случился последний. Жизнь на Перегрин-Айленде вернула ей здоровье и силы. По крайней мере на время, пока ее не подстрелили.

Тео замедлил шаг и, поддерживая Энни под локоть, повел по обледенелой земле. Она отлично справилась бы и сама, но ей нравилась старомодная галантность Тео. Параллельные борозды на земле отмечали контур бывшей дороги, тянувшейся сквозь хвойные заросли. Дальше начинался пологий спуск. Тропинка сбегала вниз, минуя поваленное дерево, делала небольшой поворот и обрывалась у широкой луговины, должно быть, особенно красивой летом. Посередине поляны стоял заброшенный каменный дом со сланцевой кровлей и двумя трубами. На небольшом клочке земли напротив старого ледника из серого камня густо росли какие-то кустики, скорее всего голубика. Океан поблескивал в стороне – достаточно близко, и все же в отдалении, чтобы наслаждаться восхитительным видом, не страшась слепого гнева бушующих волн. Даже в холодный зимний день это уединенное место завораживало своей красотой.

У Энни вырвался протяжный вздох.

– Это просто чудо. Сбывшаяся мечта о райском острове в штате Мэн.

– Здесь куда уютнее, чем в Харп-Хаусе.

– Даже в гробнице уютнее, чем в доме твоего отца.

– Не стану с тобой спорить. Это самая старая ферма на острове. Когда-то здесь разводили овец, выращивали зерно и овощи. Дом пустует с начала восьмидесятых.

Энни оглядела крепкую крышу и неповрежденные окна.

– Кто-то и сейчас присматривает за домом. – Тео, ничего не ответив, отпил глоток кофе. Энни выжидающе склонила голову набок, но глаза Тео скрывались за темными стеклами очков. – Ты, – догадалась она. – Это ты занимаешься домом.

Тео равнодушно пожал плечами, будто речь шла о пустяках.

– Я купил это место. Земля досталась мне за бесценок. – Его делано-небрежный тон не обманул Энни. Может, Тео и ненавидел Харп-Хаус, но старая заброшенная ферма ему явно нравилась. Он обвел глазами лужайку и повернулся в сторону океана. – Здесь нет ни отопления, ни электричества. Есть родник, но вода не подведена. Дом почти ничего не стоит.

Однако Тео ни за что не согласился бы с ним расстаться. В тенистых местах на лужайке белели островки нерастаявшего снега. Энни перевела взгляд на океан с белыми барашками волн, посеребренными утренними лучами солнца.

– Почему ты не захотел, чтобы я вышла в море с Наоми? Стоило мне покинуть гавань, и коттедж достался бы тебе.

– Не мне, моему отцу.

– И что?

– Можешь себе представить, что сделала бы с ним Синтия? Превратила в крестьянскую лачугу, а то и вовсе снесла, чтобы построить на его месте сельский дом в английском стиле. С нее станется. Никогда не знаешь, что взбредет ей в голову.

Еще одна неожиданность. Энни невольно смутилась. А ей-то казалось, что она знает Тео. Выходит, он хотел, чтобы коттедж остался у нее. Пора стряхнуть с мозгов паутину, сказала она себе.

– Знаешь, я все равно потеряю коттедж, это лишь вопрос времени. Когда у меня появится постоянная работа, я уже не смогу приезжать сюда каждый год на два месяца.

– Не будем так далеко загадывать. Мы с этим разберемся, когда придет время. – «Мы» разберемся? – Идем, – позвал Тео. – Я покажу тебе дом.

Энни направилась вслед за ним к ферме. За последние недели она так привыкла к неумолчному шуму прибоя, что ее поразила удивительная тишина этого места, нарушаемая лишь птичьими голосами. Подойдя к двери, Энни опустилась на колени, чтобы рассмотреть ближе россыпь подснежников. Их крохотные головки-колокольчики смущенно склонились, будто шепча: «Простите, что мы так спешим покрасоваться, когда до конца зимы еще далеко». Энни тронула пальцем нежный белый цветок.

– В этом мире есть еще надежда.

– В самом деле?

– Должна быть. А иначе какой во всем этом смысл?

Тео издал невеселый смешок, похожий на лай собаки.

– Ты напомнила мне одного знакомого мальчишку. Ему не победить, но он все продолжает бороться.

Энни насмешливо изогнула бровь.

– Ты говоришь о себе?

Тео вздрогнул от неожиданности.

– О себе? Нет. Этот парнишка… ладно, забудь о нем. Писатели не всегда различают грань между вымыслом и действительностью.

«Чревовещатели тоже».

«Понятия не имею, о чем это ты», – возмущенно фыркнула Плутовка.

Тео нашел в кармане ключ и сунул в замочную скважину. Ключ легко повернулся.

– А я думала, на острове никто дверей не запирает, – заметила Энни.

– Городские привычки так легко не забываются…

Энни вошла вслед за Тео в пустую комнату с потертым полом, выложенным из некрашеных широких досок, и большим камином из тесаного камня. Золотые пылинки, взвихренные воздушным потоком, плясали в лучах солнца, вливавшихся в окно. В комнате пахло смолистым дымом и старостью, но не запустением. Не было здесь ни мусора, ни негодной рухляди и хлама. Крепкие, без трещин стены стояли прочно и ровно, только выцветшие старомодные обои с цветочным рисунком местами покоробились от времени.

Энни расстегнула пальто. Тео остановился посередине комнаты, пряча руки в карманы серой парки. Он казался смущенным, будто Энни невольно раскрыла его секрет. Она прошла мимо него на кухню, где осталась лишь каменная раковина да несколько покореженных подвесных металлических полок для посуды. Дальнюю стену занимала старинная печь. Ее чисто вымели и набили свежими дровами. «Здесь чудесно», – подумала Энни. Старый дом был частью Перегрин-Айленда, но злоба и раздоры островитян его не коснулись.

Стянув шапку, Энни сунула ее в карман. За окном над раковиной виднелся голый клочок земли, возможно, бывший когда-то садом. Она представила себе пышную зелень, цветущие шток-розы и гладиолусы, сладкий горошек, капустные и свекольные грядки.

Тео тихо вошел в кухню. Энни стояла спиной к нему, глядя в окно. Ее распахнутое пальто сползло с одного плеча. Она не потрудилась подкрасить глаза или губы и, наверное, поэтому выглядела так естественно в старомодной кухне из забытого прошлого. В своем незатейливом наряде она запросто могла бы сойти за фермершу тридцатых годов. Ее дерзкие глаза и густая копна непокорных кудрей никак не вписывались в современные каноны растиражированной, давно поставленной на поток красоты. Она была неподражаемой, единственной в своем роде.