Книга Граница безмолвия - Богдан Сушинский

Помолчав, Ищук искоса взглянул на старшину заставы.

— Они там все еще существуют?

— По крайней мере, одну я нашел. — О непреданном земле полковнике он решил промолчать.

— Поручика Малеева, следует полагать?

— Именно его. Мне сказали, что вам известна история этого белого десанта на Факторию и его последнего боя.

— Мне известно не больше, чем вот сидящему с нами младшему лейтенанту…

— Пардон, мне об этом вообще ничего не известно, — сразу же зачислил себя Ласевич в разряд слушателей.

— …Или начальнику заставы, — явно осторожничал Ящук, Тема белогвардейщины всегда затрагивалась с большой осторожностью. Каждый из командиров понимал, что всякое упоминание о «враге трудового народа» может завершиться доносом в НКВД, где «врагом народа» будет представать уже сам рассказчик.

— Начзаставы кое-что рассказал, но всего лишь в общих словах, — соврал Ордаш.

— Вот и я знаю всего лишь в нескольких…

— Говорят, белые отходили сюда от Диксона.

— От Дудинки и Байкаловска. Неподалеку от Диксона у белых случился бой, во время которого белые потеряли почти половину своих людей. Они хотели закрепиться в местном порту, чтобы дождаться английского судна. А может, надеялись прорваться до Архангельска или на Новую Землю. Теперь уже сказать трудно.

— Но у них был свой корабль? Меня это очень интересует, я ведь бывший моряк.

— Понимаю. Судно белые захватили на рейде Диксона. Это был корабль наших, красных. На нем пришел отряд, сформированный из рабочих и охотников Дудинки и Караула в помощь красноармейцам Диксона.

— Как же белым удалось захватить этот корабль? Взяли на абордаж?

— Когда корабль вошел в бухту белые оставили порт и ушли. Красным казалось, что они ушли в горы, чтобы затем отступить в глубь полуострова. У них, говорят, появилась информация, что командование белых намерено перебросить свой отряд на левый берег Енисейского залива и уйти к Гыде, которая все еще оставалась в руках белых. А, возможно, там были сочувствующие их движению.

— Наверняка были.

— В конечном итоге белые поднялись вверх по Енисейскому заливу захватили в рыбацком поселке несколько баркасов и часть их ночью появилась в бухте Диксона, а часть просочилась в порт. В общем, под утро они взяли судно, на котором оставалось лишь несколько членов экипажа, на абордаж и вышли в море. Логичнее было бы предположить, что они двинутся к острову Вайгач, чтобы прорваться через Карские Ворота и уйти в сторону Мурманска, откуда рукой подать до Норвегии. Но то ли беляки опасались, что их перехватят суда красных, то ли на борту оказалось маловато топлива и провизии…

— А может, просто хотели сбить красных со следа, — молвил Ордаш.

— Словом, вышли они в море и, невидимые с берега, направились в сторону Фактории. Надеялись, что к фактории придет иностранное судно.

— Значит, у них была какая-то договоренность с представителями Антанты? — спросил Ласевич.

— Или же белое командование знало, что у англичан или шведов сохранились какие-то договоренности относительно закупки пушнины, — молвил Ящук. — Теперь уже трудно сказать, что именно подвигло их к высадке на Фактории. Судя по всему, белый десант провел на острове всю осень и почти всю зиму. Но кто-то из промысловиков заметил у острова их судно. Ранней весной, когда к острову еще можно было свободно подойти по льду, к береговой части Фактории подошел большой санный отряд красноармейцев, усиленный отрядом местных тунгусских охотников, то есть снайперов. Утверждают, что всего их было около пятисот штыков. Белых же к тому времени оставалось на острове не более полусотни.

— Оставалось? Значит, часть ушла?

— По льду. К Усть-Тарее. У них тоже были проводники из тунгусов. Кстати, этот отряд красные, похоже, так и не обнаружили, он исчез, растворился по долганским и тунгусским стойбищам. Ну а те, что оставались на острове, приняли бой и погибли. Все до единого: кто в бою, кто уже в плену. Тела побросали в море.

— Однако поручика Малеева они все же похоронили, — напомнил Ордаш.

— Бои длились несколько дней, так что поручика, очевидно, похоронили свои. Ни белые, ни красные похоронами врагов себя не утруждали. В этом смысле Малееву как бы повезло. Впрочем, он мог погибнуть или умереть еще до появления на острове красных. И потом, как я понимаю, в разное время на Факторию высаживалось несколько белых десантов.

Ящук и Ласевич свернули самокрутки и закурили. При этом Вадим обратил внимание, что младший лейтенант угостил старшину своей махоркой. «Возможно, — подумал он, — именно этот разговор станет началом их более близких отношений».

Ордашу политрук тоже предложил закурить, но тот вежливо отказался.

— А вам известно, что на острове находится еще один погибший — полковник? — поинтересовался он, когда собеседники сделали первые затяжки.

— Какой еще полковник? — насторожился Ящук.

— Белый, естественно.

— Понятно, что белый. У красных полковников не было. Где ты обнаружил его могилу?

— В том-то и дело, что могилы пока еще нет. Мы обнаружили незахороненное тело

— Скелет, значит?

— Да нет, сохранилось тело. При мундире и наградах. В одном потайном месте. В хижине, в закутке горного каньона. Собственно, закуток этот и хижину обнаружил ефрейтор Оленев, погнавшись за раненым песцом. Солнце туда почти не проникает, там глубоко и всегда холодно, так что тело офицера остается упакованным в лед, и сохранилось в таком состоянии, словно он только вчера погиб. Погоны видны, кобура.

— Вы его похоронили?

— Нет. Вообще не притрагивались к нему.

Ласевич помолчал, покряхтел и, отвернувшись в сторону заставы, негромко, с явным укором произнес:

— Почему же не похоронили? Могли бы. Побоялись, что обвинят в организации похорон белого офицера?

— Да нет, просто так получилось…

— Побоялись, побоялись, — прервал его Ласевич. — А зря. Гражданская давно кончилась, а мертвый — он и есть мертвый, его земле следует предавать, по христианскому, по русскому то есть, — поправился он, вспомнив, что политруку говорить о христианских традициях не пристало, — обычаю.

— Так и хотел сделать. На следующий день. Следовало возвращаться к Нордическому Замку, потому что бродили мы довольно долго. А каньон этот находится достаточно далеко от него. Остров, оказывается, намного больше по величине, чем кажется отсюда, с материка. Словом, перенесли мы с ефрейтором похороны на следующий день. Однако начальник заставы приказал гото-виться^с переходу на материк. Правда, отходить от берега мы не решились.

— Поднялся шторм, — кивнул младший лейтенант. — Я еще подумал: «Хотя бы не удумали выходить в открытый пролив, не дойдут ведь!»

— Ветер и шторм были такими, что о походе к далекому каньону не могло быть и речи. Передвигались мы в основном по узенькой кромке берега, на которой волна сбивала с ног. К тому же не до полковника тогда было, много раз возвращались к более важному событию — появлению германского самолета.