Книга Загадочная экспедиция. Что искали немцы в Антарктиде? - Андрей Васильченко

Во время вынужденной бессонницы мы изобрели часы! Южный крест! Множество звезд должно вращаться вокруг Южного креста. Смещение на 15° приблизительно равно часу. Все очень просто! Мы пребываем на краю, но все равно отсчитываем пять часов, ожидая, когда заново придет баркас.

Канаты оказались очень кстати. На двух надувных лодках Майр, Ширмахер и Штайн забирают нас с побережья. Эвакуация прошла без каких-либо неприятностей. Амеланг очень рад тому, что первая часть спасательной операции прошла без сучка без задоринки. Теперь надо направляться к другой части острова, где на тех же надувных лодках можно спасти капитана Ричера и остатки нашей неудачной экспедиции на остров. Во время этой операции приходится забирать еще гигантскую черепаху, которую смог какой-то железякой убить Барклей. Из этой черепахи весом приблизительно в 150 фунтов несколько позже был сделан великолепный гуляш для всех 82 участников нашей экспедиции.

Обратное плавание к «Швабии» требует от нашего рулевого Амеланга приложить максимум усилий и талантов. Волны все еще высокие. Однако все-таки настает долгожданное мгновение, когда мы поднимаемся по веревочной лестнице на борт. Мы сердечно приветствуем экипаж, который, принимая во внимание наши злоключения, уже не горит желанием во чтобы то ни стало высадиться на этот маленький островок.

Никто не обижается, когда мы даем полный ход и пытаемся уплыть как можно дальше от острова. Очень скоро он превращается в точку на горизонте, которая со временем и вовсе исчезает из поля нашего зрения.

На следующий день «дядя доктор» просвечивал на рентгеновском аппарате мою ногу со сломанным пальцем. Ее состояние, естественно, не стало лучше, но и не ухудшилось существенно. Теперь она может отдохнуть.

Глава 16

ПИНГВИНЫ ОБЩАЮТСЯ МЕЖДУ СОБОЙ

Теперь для нас начинается период безделья. По большому счету трудится только Барклей — все остальные лежат на самодельных шезлонгах, импровизированных кушетках и поджариваются на жарком солнце. Некоторые уже приобрели бронзовый загар, чем напоминают индейцев сиу. В загорании иногда принимают участие даже простые матросы, так как от них не требуется усиленно драить палубу после того, как мы покинули Кейптаун. «Швабия» и так блистала на пирсе, выглядя неотразимо. Теперь некоторый ремонт и чистка потребуются только перед заходом в Пернамбуко.

Как уже говорилось выше, Барклею приходится трудиться не покладая рук, так как он постоянно кормит пингвинов. Он дает им пищу в 9 часов утра и в 7 часов вечера. Кормит он их великолепными рыбами из Кейптауна. Самые большие из них он разделывает. Маленькие целиком дает пингвинам в клюв. К настоящему времени он выстроил настоящий лоток для кормления. Пингвины едят, выстраиваясь в ряд. Возникает очередь, в которой одна птица сменяет другую. Наши домохозяйки из Берлина и Гамбурга могли бы поучиться у Барклея порядку. Собственно, как и мясники. Барклей всегда распределяет рыбу между пингвинами справедливо. Тебе — три больших рыбины, тебе — пять маленьких и т. д. Никто не уходит обиженным. И при этом во время кормежки Барклей не говорит ни одного злого слова. Лишь изредка ему надо отругать одного из маленьких пингвинов Адели. Вообще эта шумная компания так и норовит вырваться наружу.

Если крохотное существо, пингвин Адели, стоит на лесенке, ведущей к специально сооруженному бассейну для купания пингвинов, то он ни за что не пропустит императорского пингвина. Вот подошел вперевалочку один из больших пингвинов, тогда мелкий клюет его в живот. Большой хотя и злится, и шипит на него, однако смиряется, отходит в сторону. Он ждет. За ним в очередь выстраиваются три или четыре императорских пингвина. Они терпеливо ждут, пока крошечный скандалист не соблаговолит спуститься с лестницы. Только после этого императорские пингвины начинают шагать вниз. Вот уж действительно благородные и аристократичные птицы!

Мы пытаемся беседовать с пингвинами, каждый о чем-то хорошем. Мы даем им имена. Например, линяющего пингвина мы зовем Агатой, а дерзкого пингвина Адели — Гансом Хукебайном. Лучше всего с ними ладит, конечно, Барклей, так как он заботится о птицах уже несколько недель, кормит их, чистит их загон и т. д. Нередко приходит Крауль, который глядит, как пингвины кладут себе голову на грудь и начинают выдувать на трубе свою птичью музыку. Когда они говорят на своем пингвиньем языке, то это признак их отличного самочувствия.

Если Барклей откусывал кусок рыбы, как он это делал в период кормления пингвинов котлетами, то приводил их этим действием в несказанный восторг. Недавно этот прием использовал Гризар, которому Барклей подал рыбу. И тут же заслужил особое расположение птиц.

Пройшоффу и мне повезло больше всего. Наши каюты расположены таким образом, что мы можем наблюдать за нашими пассажирами из иллюминаторов. Недавно до меня на птичьем языке донеслась странная история, которую никак не могу скрыть от уважаемого читателя. В конце концов, нам не каждый день удавалось подслушать беседы пингвинов. Предварительно надо лишь отметить, что Барклей носил полярную бороду, Гризар и Крауль незадолго до захода в Кейптаун начисто выбрились. Ежедневная чистка палубы и покраска бортов белой краской на пути к Южной Африке может быть понятна даже неморяку. Итак, донесшаяся беседа.

— Добрый день, госпожа соседка! Как ваше самочувствие?

— Спасибо, неплохо. Только меня иногда приводит в смущение юркий парень, которого наши стюарды называют Гансом Хукебайном. Противный и надменный! Такие у нас дома используются для самых незначительных работ, так как принадлежат к иной пингвиньей расе. А здесь этот малый ведет себя так, будто бы принадлежит к числу господ!

— Ах, не говорите, госпожа Агата, вчера я шла со своим супругом… Скажу по большому секрету — я знаю, вы не проболтаетесь — он совершенно бесполезен. Я уже много недель не отложила ни одного яйца. Хотя внешне мой супруг выглядит даже очень достойно и прилично… Так вот. Я говорю ему: дорогой супруг, давай спустимся по лестнице к купальне. И что вы думаете? На середине лестницы стоит Ганс Хукебайн и не пропускает нас!

— Я умоляю вас, госпожа соседка, вам же достаточно было взмахнуть крылом, чтобы смести с пути это глупейшее существо!

— Госпожа Агата, мы перепробовали буквально все! Но что устроил этот безобразник? Он поднял страшнейший крик и стал клевать нас в живот. Причем очень сильно! Хотя едва ли он стоит одного нашего мизинца!

— Вы несколько утрируете, хотя, наверное, вы правы! А ведь такое могло произойти и со мной!

— К слову, госпожа Агата, вы не находите, что новая рыба имеет странный привкус?

— Я лично ею довольна. На вкус она хороша, хотя и сдохла, по-видимому, уже давно. У нее такой вкус, как будто она уже одну неделю пролежала на льду. Мне недостает легкого першения в горле, которое возникает, когда проглатываешь действительно живую рыбку. Она не может защищаться, если ей сразу долбануть клювом в голову.

— Мне кажется то же самое. И к тому же нам не хватает эстетики питания. Мы едим лишь для того, чтобы не быть голодными.

— Мы отвлеклись, госпожа соседка! А еще я думаю о странных птицах, которые приносят нам рыбу. Они очень забавные и смешные.