Книга Рубин из короны Витовта - Николай Дмитриев

Вернер, поняв, каких именно вопросов ожидает пленный, поспешил заверить Вилька:

– Прошу не обращать особого внимания на наши мундиры. Мы историки и ищем всё, что сохранилось в семейных архивах и устных рассказах. Конечно, это касается аристократических семей, поскольку опыт показывает, что общая память людского сообщества ограничена двумя сотнями лет.

– Даже так… – Вильк не смог скрыть удивления, смешанного с удовольствием от того, что и его причисляют к аристократам, и уже совсем другим тоном поинтересовался: – И каким же периодом вы занимаетесь?

– Средневековьем, – Вернер жестом пригласил капитана садиться и, когда тот, придвинув поближе стул, сел, закончил фразу: – И если откровенно, то нас интересует, о чём у вас шла речь два года назад, когда вы встречались с графом Мунгази.

– О временах князя Витовта, – усмехнулся Вильк.

Именно в этот момент раздался осторожный стук, и солдат внёс и поставил на стол кофейный сервиз и два блюда: одно с пирожными, а второе с бутербродами.

Кофе был весьма уместной догадкой коменданта. Сразу приметив в глазах пленного голодный блеск, Вернер радушно предложил:

– Прошу, пан Вильк, угощайтесь… – и самолично налил капитану чашечку ароматного напитка.

– Благодарю… – Вильк принял чашечку и, сделав глоток, сказал: – Откровенно говоря, меня удивляет ваш интерес к прежним временам, тем более сейчас. Однако, если он есть, я скажу… Граф нашёл в своём архиве какие-то бумаги, где указывалось, что когда-то мой предок, рыцарь Вильк из Заставцев, и его оруженосец Скочиляс входили до почта рыцаря Шомоши…

– И что, вы ничего нового не смогли сообщить князю? – несколько нетерпеливо уточнил Гашке.

– Нет, – Вильк отрицательно покачал головой, сделал ещё пару глотков, и тут Вернер приметил на пальце капитана перстень, как две капли воды похожий на перстень фон Кирхгейма.

– А эта драгоценность у вас откуда? – показал на перстень Вернер, и чашечка с кофе в его руке замерла.

– О, этот перстень издавна передаётся у нас в роду как наследство… Только это совсем не драгоценность, а обычное стекло. Хотя, надо признать, выглядит весьма богато…

– И откуда же взялся в вашем роду этот перстень? – не сумев скрыть возбуждения, спросил Вернер.

– Неизвестно, – Вильк безразлично пожал плечами. – Просто издавна передавался, вот и всё.

– Вон как… – разочарованно протянул штурмбаннфюрер и одним глотком допил кофе…

Глава девятая. Дерзкое нападение

Когда перед вечером у ворот Сосновца протрубил чей-то рог, трубы на въездной башне не играли, а в замке царила тишина. Воротная стража быстро перекинулась несколькими словами с приезжими и беспрепятственно пропустила обычный дормез, который в сопровождении десятка воинов въехал во двор.

Случилось так, что позднего гостя встретил сам каштелян Шомоши, который, стоя у ворот, обсуждал с пани Беатой насущные дела. Однако, когда к большому удивлению обоих, из открывшейся дверцы дормеза вылез сам архиепископ Олесницкий, Шомоши бросился к нему:

– Ваша милость, я сейчас…

– Нет-нет, не надо лишнего шума… – Гость натянул поглубже капюшон плаща и попросил: – Лучше проведите меня к хозяину…

Пока удивлённый каштелян занимался размещением новоприбывших, пани Беата провела архиепископа до покоев, где его встретил встревоженный неожиданным визитом гетман и, вопросительно глядя на Олесницкого, приветствовал гостя:

– Какая радость, ваша милость, какая радость…

– А я к вам, пане коронный гетман… – Олесницкий откинул капюшон, снял плащ и только после того, как пани Беата убежала по своим делам, сообщил: – Пане гетман, у меня неприятные вести. Король Владислав решил ехать в Вильно. По приглашению князя Витовта. Там-таки должно начаться коронование, а они братья, и наш Ягайло – всего лишь человек, да к тому же слишком занят собственной персоной…

– А разве другие чем-то отличаются? – пожал плечами гетман и перешёл к делу: – Это очень хорошо, ваша милость, что вы приехали, потому как я уже собирался послать за вами…

– Случилось ещё что-то непредвиденное? – по одной интонации догадался Олесницкий.

– Частично… – с короткой усмешкой успокоил архиепископа гетман. – Я узнал, что цесарь якобы из-за гуситской угрозы отказался ехать в Троки, а вот корону Витовту решил отослать…

Они переглянулись, и хозяин, прислушиваясь к суматохе, поднятой в доме, предложил Олесницкому:

– Ваша милость, тут уже пани Беата начала хлопотать, так что лучше перейдём в другое место, потише…

Предложение было принято, и они прошли коридором к небольшому покою, где Олесницкий, который ни разу здесь не был, начал всё удивлённо рассматривать. На дворе уже смеркалось, в комнате было темновато, но ещё была возможность увидеть и полки с книгами у стены, и огромный стол посередине, на котором лежал большой раскрашенный лист.

Олесницкий ещё не успел толком осмотреться, как дверь раскрылась, и к ним со свечой в руках зашла пани Беата.

– Я прошу простить, но нужно ещё время, чтобы приготовить ужин…

– Ничего, мы пока тут поговорим, – успокоил её хозяин.

Потом гетман взял у Беаты свечку и, пока она выходила, успел зажечь четыре больших канделябра, на пять рожков каждый, стоявших вокруг стола. В комнате сразу стало намного светлее, и гетман жестом пригласил Олесницкого подойти ближе. Архиепископ приблизился и, разглядев при свете лежаший на столе лист, не сумел крыть своего удивления:

– Это что, карта?.. Такая большая?

Карта и впрямь выглядела роскошно. С одной стороны, ближе к краю, светло-зелёной краской были обозначены польские земли, дальше, вплотную к ним, гораздо больше места занимала окрашенная в светло-коричневые тона двух оттенков литовско-руська территория, а уже за нею, на розоватом фоне другого края карты, чётко выделялась грозная надпись «Tartaria».

На этом цветном пространстве маленькие замки обозначали города, голубые полоски – реки, а чёрные – основные пути. Из других обозначений бросался в глаза, расположенный возле надписи «Dzike Polie»[190]рисунок орла на щите с короной вверху, причём левее от него был изображён шляхтич в латах, а правее – пленный татарин. И ещё – назначение обоих морских портов, принадлежавших Литве, подчёркивали мастерски нарисованные византийский дромон и ганзейский когг.

Олесницкий наклонился пониже, придирчиво рассмотрел все обозначения и ткнул пальцем в карту.

– Обратите внимание: вот тут, в Силезии, уже год бесчинствуют гуситы. Говорят, у этих еретиков есть даже какие-то очень грозные «вагены»…